АА взрослеет. Краткая История АА (022)

Вскоре Генриетта уже разговаривала с Анной по телефону — нашей Анной, которую обожают все АА. Она вкратце пересказала мою историю: алкоголик из Нью-Йорка, который хотел бы поговорить о своих проблемах. Может быть, она с Бобом приедут к ней? Но Анна ответила: «Мне очень жаль, Генриетта, но может быть не сегодня. Боб обычно очень много суетится, чтобы отпраздновать День Матери. Он только что пришел домой и принес большое растение в горшке». Но она не сказала о том, что растение стояло на столе, а Боб лежал под столом — он так «набрался», что не мог встать (игра слов «potted plant» — растение в горшке и «potted Bob» — надравшийся Боб). Тогда Генриетта сказал: «А как насчет завтра? Может быть вы оба придете ко мне на ужин?» Анна ответила, что они постараются.

На следующий день около пяти часов эта удивительная супружеская пара — д-р Боб и Анна — приехали к Генриетте.

Это был тот человек, который в будущем станет моим партнером и основателем Группы Номер Один в Акроне. Вместе с Сестрой Игнасией он будет лечить от алкоголизма и через его руки пройдет около 5 тысяч человек, и это в то время, когда Сообщество АА было совсем молодым. Он станет моим лучшим другом, от которого я ни разу не услышу резких слов. Это был д-р Боб — один из будущих основателей АА.

Но в этот воскресный день в пять часов Боб совсем не походил на основателя чего-либо. Все его тело содрогалось. Испытывая явное неудобство, он сказал, что может пробыть у нас только пятнадцать минут. Несмотря на явное смущение, его лицо просветлело, когда я сказал, что может ему надо просто немного выпить. После обеда, к которому он даже не притронулся, Генриетта отвела нас в свою маленькую библиотеку. Там Боб и я проговорили до одиннадцати часов. Перед тем, как вернуться в Акрон, д-р Силкуотер дал мне прекрасный совет, без которого, возможно, Сообщество АА никогда бы и не появилось. «Послушай, Билл, — сказал он мне, — тебя преследуют неудачи, потому что ты читаешь алкоголикам наставления. Ты говоришь с ними о заповедях Окфордской группы — быть абсолютно честным с собой, абсолютно непогрешимым, абсолютно бескорыстным и любить всех. Это очень серьезные вещи. И свой разговор ты завершаешь рассказом о твоем таинственном духовном преображении. Не удивительно, что они крутят пальцем у виска, как будто ты сумасшедший, и идут пить. Почему бы тебе не сменить стиль общения? Разве ты не тот парень, который однажды показал мне книгу, написанную психиатром Джеймсом, в которой говориться, что глубокое дно является основой причиной возникновения серьезнейших духовных переживаний? Разве ты забыл об этом? Разве ты забыл, как д-р Карл Юнг из Цюриха рассказывал об алкоголике, который впоследствии помог твоему другу Эбби встать на путь трезвости, что его единственной надеждой на спасение было духовное перерождение? Нет, Билл, у тебя телега стоит поперед лошади. Сначала ты должен показать им их дно. Говори с ними с медицинской точки зрения и о медицинских вещах, не жалея, жестко. Расскажи им об этой навязчивой идее, которая заставляет их пить, и о физической чувствительности или аллергии их организма, в результате которой они либо сойдут с ума, либо умрут, если продолжат пить. Может быть, если такие разговоры будут исходить от другого алкоголика, если один алкоголик будет разговаривать с другим об этом, то, возможно, удастся добраться до их «я», которое запрятано так глубоко. Только тогда ты можешь попробовать другое лекарство — этические принципы, которые ты почерпнул в Оксфордской группе».

И вот сейчас, разговаривая с д-ром Бобом, я припоминал все, что мне говорил когда-то д-р Силкуорт. И я очень постепенно стал говорить на тему о роли религии в духовном возрождении. Я просто рассказывал ему о своем случае, пока он не начал отождествлять себя со мной, тогда он, наконец, сказал: «Да, да, это про меня. У меня тоже так было».

В свою очередь Боб рассказал мне о себе такое, о чем никогда ни с кем до этого случая не говорил. Он тоже был родом из Вермонта. Семья жила в Сент-Джонсбери, где его отец был очень строгим, но всеми уважаемым судьей. Как и у меня, склонность к питью проявилась у д-ра Боба довольно рано. Именно по этой причине его выставили из колледжа в Дартмунде. Но каким-то образом ему удалось попасть в медицинскую школу, а затем в интернатуру в Чикаго.

Несмотря на злоупотребление алкоголем, у него оказался талант к хирургии. После женитьбы на Анне они обосновались в Акроне. Через определенное время у них родился сын, которого тоже назвали Бобом, а позже они еще удочерили девочку по имени Сью.

Когда мы впервые встретились, д-ру Бобу было пятьдесят пять лет, т.е. он был лет на пятнадцать старше меня. Но, видимо, у него было железное здоровье, ведь все эти годы, по его словам, он пил не переставая. Когда у него слишком сильно дрожали руки, и он не мог оперировать или лечить больных, он принимал большие дозы седативных препаратов. Когда это средство не помогало, он исчезал куда-нибудь на неделю или больше, чтобы «просохнуть» и чтобы снова начать тот же круг. Даже в те редкие периоды, когда он был трезвым, его не оставляло желание выпить. Этот физиологический феномен очень мучил его даже в первые годы пребывания в Сообществе АА, когда только круглосуточное донесение идей до других алкоголиков заставляло его забыть об этой тяге. Хотя противиться этой тяге было очень трудно, она несомненно явилась тем стимулом и придала ту энергию, с которой он включился в создание Группы Номер Один в Акроне. Духовное освобождение Боба шло не так просто; оно шло мучительно медленно. И оно всегда подразумевало тяжелейшую работу над собой и постоянно быть начеку. Однако, серьезных невротических нарушений у него не наблюдалось. Как он часто говаривал: «Я просто люблю грог».

К тому моменту, когда я впервые познакомился с ним, эта любовь чуть не стоила ему жизни. Его талант хирурга еще не забыли, но мало кто из его коллег или пациентов доверяли ему свои жизни. Он потерял свою должность хирурга в городской больнице Акрона, и он с трудом существовал на заработки от нестабильной и все время сокращающейся общей практики. Будучи по уши в долгах, его отделял всего один шаг от тюремного заключения из-за неуплаты по закладной. Анна была на грани нервного срыва, а их двое детей ужасно переживали все это. Такова была плата за двадцать пять лет алкогольных возлияний. Слово «надежда» старались не произносить.

Во время нашей первой беседы я делал основной акцент на безнадежность случая с Бобом с медицинской точки зрения. При этом я широко пользовался словами д-ра Силкуорта при описании дилеммы, перед которой стоит каждый алкоголик, т.е. проблема «навязчивой идеи» и «аллергии». Хотя Боб сам был медиком, но, как оказалось, для него это было новостью, хотя, надо сказать, новостью плохой. Лучше ориентируясь в вопросах духовного бытия, чем я, он меньше внимания обратил на этот аспект в моем рассказе. Хотя он и не мог заставить их работать, но он сразу же понял, каковы будут результаты в духовном плане. Но что по-настоящему поразило его, так это медицинский вердикт — полное самоуничтожение. И тот факт, что я, сам, будучи алкоголиком и прекрасно зная на собственном опыте то, о чем я говорил, нанесло ему первый сокрушительный удар.

В истории д-ра Боба, написанной впоследствии для книги АА и через многие годы во время длительной беседы в Детройте, он очень четко обозначил этот момент: никакое духовное учение, о котором я распространялся, а равно как и не две страшилки: сумасшествия и смерти, а именно аллергия и одержимость, заставили его начать новую жизнь. Именно идея д-ра Силкуорта, подтвержденная Уильямом Джеймсом, поразила его до глубины души.

Понимаете, наш разговор был обоюдным. Я перестал читать нотации. Я понимал, что нуждаюсь в этом алкоголике ничуть не меньше, чем он во мне. И в этом было все дело. Этот принцип «давать-получать» лег в основу всей теперешней работы по Двенадцатому Шагу. Именно таким образом доносились идеи от одного человека к другому. Последним недостающим звеном был как раз этот первый мой разговор с д-ром Бобом.