Не Господь Бог – 065

ГЛАВА IV. ПРЕЛЮДИЯ К ЗРЕЛОСТИ ОКТЯБРЬ 1939 – МАРТ 1941

НЕОБХОДИМОСТЬ В ДРУГИХ – ЭРА ИЗВЕСТНОСТИ

Вскоре, многие из этих новичков уже отмечали своё недавно обретённое общественное признание, выпивая за успех, – и это, конечно же, «не дело». Старшие члены начали отгораживать свои ряды; они указывали Биллу на опасности такого его подхода. Какое-то время, до конца лета, Уилсон спорил с ними в защиту своей новой деятельности. Однако быстро, в три стадии, развернулось явление, которое получило название только под конец. В конце концов, один из ветеранов сказал Биллу прямо в лицо: «Посмотри получше на себя, и ты увидишь, что преисподняя делает с человеком в сухом пьянстве».

Эти стадии были хорошо видны ветеранам со стороны, в то время как сам Уилсон пришёл к их пониманию задним числом. Во-первых, он включил своё «исключительное мышление». Билл уже забыл, зачем он искал доктора Боба тогда, в первый раз: ради него самого. По неисповедимым превратностям судьбы он смог стать «одним из основателей», но он был и оставался в глубине своей души «просто ещё одним пьяницей, пытающимся остаться трезвым». Решение, что он «особенный» вело только в одном направлении – прямиком к первой рюмке и, совершенно неизбежно, к запою.

Во-вторых, по крайней мере на некоторое время, Билл преуспел в раздорах и спорах, на что провоцировал его новый способ действий. Похождения Хэнка по Акрону и Кливленду были не совсем неправомерно интерпретированы как доказательство «проблемы» Хэнка, ибо Хэнк пил и в своих рассказах злобно нападал на Уилсона. Но Билл смаковал такой «вызов». Он считал его испытанием «верности» и лелеял осознание того, что доктор Боб и Энн Смит не имели ничего общего с Хэнком и открыто выражали своё недоверие его рассказам. Как поступил Билл в этом вопросе понятно тем, кто хорошо помнит, что сделал автор в главе «Как это работает». Там, Уилсон написал: «Ресентимент – это враг “номер один”. Он разрушает алкоголиков больше, чем что-либо другое». Очевидно, что многие ветераны понимали, что Билл представил себя таким прародителем негодований.

В-третьих, и здесь термин «сухое пьянство» доказал пугающе точно то, что, чтобы подняться, надо пасть. Почти всю ночь, на исходе зимы 1940 года, Уилсон провёл погружённый в пучину отчаяния. Какая польза была от всех его усилий? В основном, одна критика. Многие люди оставались трезвыми, но и многие запили снова. В Кливленде некоторые требовали его исключения из Анонимных Алкоголиков и даже обвиняли его в финансовой подтасовке – и это результат деятельности первого спасённого им алкоголика в Нью-Йорке. Духовно опустошённый Билл Уилсон прервал свои путешествия и вернулся в клуб на Двадцать Четвёртой улице, где он теперь проживал. Отступление принесло ему мало пользы. Главным образом, это было всего лишь напоминание о неблагодарности других, напоминание о том, что его собственный дом был потерян, несмотря на героические усилия Лоис. Его две комнаты наверху казались ему меньше и унылее, чем когда-либо, но Билл сидел и думал. Каков был смысл событий и эмоций за последние несколько месяцев? Как тому, кто написал ключевые слова «приняли решение препоручить нашу волю и нашу жизнь заботе Бога», самому понять их?

Со временем Билл Уилсон не только запомнил, но и расширил то, что он написал об «обидах». Когда-то он также предложил, что Четвёртый Шаг «инвентаризации» его Программы будет проводиться в соответствии с планом «Семи смертных грехов» – и «гордыня», конечно, возглавила этот список. Только к осознанию этого он шёл медленно и болезненно на протяжении многих лет.

Но теперь, в 1940 году, произошло нечто особенное: событие, которое не только посеяло семена для дальнейшего развития, но также способствовало укреплению собственной уверенности Билла в трезвости больше, чем за предыдущие зрелые шесть лет и охарактеризовало его замысел на оставшуюся часть его жизни.