Не Господь Бог – 104

БОЛЕЕ ШИРОКИЙ КОНТЕКСТ АМЕРИКАНСКОЙ ИСТОРИИ

Пока основатели – особенно харизматичный Билл Уилсон – были живы, Анонимные Алкоголики были в процессе формирования. Даже после их смерти развитие и рост продолжались. Время и доказанная эффективность явно закрепили Двенадцать Шагов и Двенадцать Традиций АА, но неорганизованный, по существу, характер Содружества работает против любой абсолютной жесткости. Какой бы догматической или склонной к абсолютизму ни была какая-либо группа АА, любые два или три алкоголика, не согласные с таким поворотом, могут уйти и собраться с целью трезвости в свою новую группу АА. Так росли Анонимные Алкоголики, и так будет продолжаться, несмотря на сложные случаи, такие как «другие зависимости» и «особые группы».

Но даже среди тех, кто ценит такую существенную открытость, отдельные этапы становления более значимы, чем другие. В силу своей сентиментальности и своего понимания «Взросления», «Анонимные Алкоголики» тщательно отмечали те годы, которые в сознании самого Содружества были наиболее созидательными. В те годы, с 1935 по 1955 год, Программа АА для алкоголиков и сама вырабатывалась и излагалась в формулировке Содружества в своих Двенадцати Шагах и Двенадцати Традициях и публикации своих ключевых книг: Анонимные Алкоголики и Двенадцать Шагов и Двенадцать Традиций. 

В течение этих первых двадцати лет число членов АА выросло с двух до 133 000 и достигло международного распространения. Такое явление само по себе даёт адекватные доказательства того, что наступает существенное различие в дальнейшем росте и развитии. Изначально, как один из самых важных актов своего взросления, Анонимные Алкоголики с 1955 года стали воспринимать себя как историческое лицо и, таким образом, достаточно сформировались для того, чтобы заиметь свою историю.

Двадцать лет с 1935 по 1955 год охватывают три десятилетия с начала века. «Тридцатые», «сороковые» и «пятидесятые» годы являются нашими обычными категориями, несмотря на мучения в их интерпретации, которые могли быть вызваны тем, что упрямые реалии истории редко представляются такими аккуратными пакетами. Для нашей цели эти три десятилетия, которые застали Анонимные Алкоголики на своём этапе формирования самоопределения, являются удобными вехами в понимании, особенно в общедоступном смысле и памяти.

1930-е годы были «Десятилетием депрессии». Поскольку некоторые из алкоголиков в глубине десятилетия достигли своей реализации личного «дна», то и атмосфера походила на собственно «Великую» безысходность, такую как Великан Экономическая Депрессия. В самом низу Великой Экономической Депрессии американцы изо всех сил пытались понять это явление, чтобы справится с ним. К своему пониманию того, как произошло такое тяжелое положение, многие так и не пришли, аналогично своим соотечественникам-алкоголикам. Они оглядывались на двадцатые годы как на ложные и искусственно «завышенные», полагая, что такое падение произошло из-за высокомерных спекуляций – из-за совершенной беззаботности, если не отрицать, что богатство на бумаге не было настоящим богатством. 

Люди тридцатых также восставали против 1920-х годов как десятилетий привилегий. Некоторые с готовностью прислушивались к лидерам, которые предлагали им ощущение единства, хотя бы против столь мифического общего врага, как «Уолл-стрит». Другие искали новые основания для более практичных союзов в увлечениях столь же разнообразных, как К.П.О. и Гражданский Корпус Охраны Окружающей Среды, Марш

Бонусов и Клубы Таунсенд. Однако на международной арене американцы 1930-х годов цеплялись за свой воображаемый изоляционизм – или думали, что поступали так.

В 1940-х годах этот последний изоляционизм уступил место временно подавленной, но глубоко желаемой самоотверженности, поскольку нападение на Перл-Харбора принесло домой войну, которая и закончила Депрессию. Этот новый крестовый поход был нацелен не на то, чтобы «сделать мир безопасным для демократии», но, по крайней мере, осознавая нацистские зверства, сохранить мир, безопасный для человечества. Война была выиграна, но победа стала новой угрозой. Странная коалиция между капиталистическими и социалистическими нациями, абсолютный спрос на безоговорочную капитуляцию и страшный рассвет века атомного принесли победу, но триумф был сначала запятнан нереалистичными ожиданиями, а затем, неизбежно, новыми и глубокими страхами.