Не Господь Бог – 112

КОНТЕКСТ ИСТОРИИ РЕЛИГИОЗНЫХ ИДЕЙ

Основная религиозная или духовная проницательность состоит в том, что есть «Бог», то есть человек – не Бог. Человеческое состояние не является совершенным, но так или иначе люди призваны к совершенству. Религиозный язык классически выразил это, описывая человечество как существующее в состоянии греха и поэтому нуждающееся в спасении. Знакомое выражение этого древнего восприятия и чувства принадлежит Августину: «Наши сердца беспокойны, пока они не покоятся в Тебе».

В августиновском «Тебе» скрыта необходимость отречения от себя, признание силы большей, чем «я». Он предлагает спасение от существенных ограничений своего «я», будь то состояние ограничения, например, «грех», который надо понимать как испорченность или недостаток. Потому что ограниченно само человеческое состояние, что, в классическом смысле, трагично. В жажде и далеко идущих претензиях на большее, чем это возможно или дано, остается существенный «трагический изъян» всех трагических персонажей. Человеческая ситуация недостаточности чего-либо – нужды в специфическом другом, даже будь это «другое» просто «иным», «отличным» или не таким, что вдохновляло всю религию, великую любовь и большое искусство. С этой точки зрения, по крайней мере, история человеческого существования – это история человеческого стремления к реализации человека.

В этом стремлении – осуществление достижений, прежде всего человеческих, но, именно потому, что достижения «человеческие», оно подразумевает и ограничения человеческого исполнения. Любое религиозное понимание стремится охватить и подтвердить оба аспекта. Об этом говорится как в том смысле, что совершенство может быть найдено только за пределами человеческого, по крайней мере, за пределами индивидуального «я», так и в осознании того, что существенная часть бытия человека состоит в сотрудничестве с самим собой для поиска или, по крайней мере, открытости к этому стремлению к реализации, как в себе, так и в других.

Согласно тому, какой из этих двух аспектов подчёркивается, религиозные озарения разбиваются на два стиля. Эти стили не сталкиваются, и не противоречат друг другу. История религиозной мысли, действительно, может быть понята только как попытка найти созидательный баланс между ними.

Первый из этих аспектов концентрируется на разделении человеческого индивидуума от устремлений Иного. Вначале, если быть внимательным к отсутствию свободы, навязанной ограниченностью человека, то обнаруживаем в источнике благоговение и напоминание о смирении, возможность спасения в отчуждении от человеческой сущности. Таким образом, этот первый стиль подчёркивает «спасение» как извне от себя, и, из-за его основного восприятия благоговения и чувства смирения, хорошо известен как «Пиетист». Тогда он радостно объявляет о своём чувстве и провозглашает своё восприятие «доброй вестью», стиль этого аспекта также называется «евангелическим».

Второй аспект, напротив, производит впечатление прежде всего из-за участия человека в Ином. Осознавая вначале человеческий потенциал в преодолении некоторых ограничений, находим источник надежды и стимул к ответственному действию в смысле человеческой свободы в формировании человеческой судьбы. Таким образом, второй стиль подчёркивает участие человека в спасении человека и, благодаря своему глубокому уважению к возможностям человека, радуется названию «Гуманист». Из-за своей веры в свободу человека, этот стиль также хорошо известен как «либеральный».

Оба эти подхода сформировали религиозную мысль в Америке, и оба они появляются в Сообществе и Программе Анонимных Алкоголиков. В американской истории, однако, второе – гуманистическая и либеральная традиция, которая в целом господствовала, особенно в Двадцатом веке, и среди тех, кто опасался претензий на уверенность и посягательств на свободу как организованной религии, так и неорганизованного религиозного энтузиазма. Анонимные Алкоголики наполнены именно этим, и в них доминирует евангельский или пиетистский стиль. Причина этого историческая, но не только. Оксфордская Группа, из которой возникли Анонимные Алкоголики, глубоко разделяла прозрение евангельских пиетистов. Но и Группа, точно так же, как и американцы, допускала свой либеральный оптимизм в отношении человеческого потенциала, чтобы подавить его специфически пиетистский смысл. Это можно увидеть в «агрессивном евангелизме», который характеризовал подход Оксфордской Группы и привёл непосредственно к отходу от него первых трезвых алкоголиков Уилсона.