Доктор Юнг, доктор Силкуорт и АА (январь 1968 г.) 1

Как только что очень остро подметил Кирстен, «годы, опустошенные саранчой, закончились»… И, как очень просто сказал Джим, «есть Бог и есть благодать»…

Сегодня мне хочется поведать вам свою личную историю, во-первых, в аспекте «опустошенных лет» и теперь понятных мне причин этого, в самом начале моей жизни поспособствовавших моему алкоголизму; и, во-вторых, в аспекте моей веры, что «есть Бог и есть благодать», и плодов этой меры для меня и для стольких многих людей.

Наш председатель сегодня упомянул о чудесных друзьях, которые были у АА с самого начала. Можно было бы даже сказать, что эти чудесные друзья были у нас еще до того, как в глазах кого-либо из нас мелькнул первый проблеск АА!

Задолго до моей трезвости, задолго до рождения идеи о нашем пути самопомощи для алкоголиков, некоторые мужчины и женщины уже приобретали навыки и представления, которым спустя годы суждено было изменить нашу жизнь.

Все эти первые наши друзья, подарившие нам свои способности и мудрость, отличались вот чем: каждый был духовно ориентированным, вдохновленным духовностью. Сегодня мне хотелось бы поведать об одной из тех исторических ситуаций, из которых и выросло наше Содружество.

Многие из вас уже слышали часть этой истории – о том, как Роланд X., американский бизнесмен, все глубже погружался в пучину алкоголизма; он проходил один курс лечения за  другим, но безрезультатно. В конце концов, отчаявшись, он отправился в Европу и буквально бросился под опеку доктора-психиатра Карла Юнга, впоследствии оказавшегося великим добрым другом АА.

Как вы помните, доктор Юнг был одним из трех пионеров искусства психиатрии. От своих коллег, Фрейда и Адлера, он отличался тем, что был вдохновлен духовностью, и благодаря этому изменилась вся жизнь каждого из присутствующих здесь, как будет и со всеми будущими членами Содружества…

Я не осознавал, насколько великим человеком был Карл Юнг в духовном плане, пока в 1961 году не написал ему очень запоздалое письмо с благодарностью за ту роль, которую он сыграл в возникновении нашего сообщества Анонимных Алкоголиков.

То был последний год жизни доктора Юнга. Он был стар. И все же он сел и написал мне ответ. Похоже, он напечатал его на машинке одним пальцем. Теперь это письмо – одна из самых драгоценных моих вещей. Лоис вставила его в рамочку, и оно всегда будет с нами. Нам следует очень тщательно отметить, что сказал доктор Юнг в своем письме, явно написанном с глубокой любовью и пониманием – на языке сердца. Его видение того, что именно необходимо для выздоровления от алкоголизма – видение, пришедшее ко мне через Роланда и Эбби в критический момент моего падения – определило всю судьбу АА, когда оно было еще в зародыше. Смиренная готовность говорить правду, даже если это означает разоблачение ограниченных возможностей его искусства – в этом был весь он.

Был еще один вдохновленный духовностью человек – доктор Вильям Д. Силкуорт, который внес вклад в развитие АА параллельно с доктором Юнгом. В отличие от Юнга, Силкуорт не был знаменит, но он тоже был духовно ориентированным – ему приходилось! После двадцати лет почти полного провала в своих попытках помочь алкоголикам он продолжал заявлять всем приходящим к нему, что все равно любит алкоголиков и хочет по-прежнему работать с ними и для них. Каждый алкоголик, который у него лечился, чувствовал эту любовь. Выздоровели очень немногие. Доктор считал, что я тоже мог бы. Но настал день, когда ему стало ясно: я не выздоровею, не смогу. К этому времени доктор Силкуорт выработал определение алкоголизма как болезни эмоциональной вкупе с болезнью телесной, которую он расплывчато описывал как аллергию. Эти его слова мы читаем в предисловии к Большой Книге «Анонимные Алкоголики» – под заголовком «Мнение доктора»; в промежуточные годы они использовались в формулировке общих взглядов АА.

Как Юнг сказал Роланду, что его случай безнадежен, и ни медицина, ни психиатрия не могут больше ничего для него сделать, так и Силкуорт сказал Лоис в один судьбоносный день летом 1934 года: «Боюсь, Билла придется закрыть. Я ничем не могу ему помочь и не знаю, что вообще могло бы помочь». Это были слова настоящего профессионала, преисполненные смирения.

Со страху я продержался трезвым два месяца, но потом снова запил. Однако идеи доктора Юнга и Оксфордской группы, которыми поделился со мной Эбби, и приговор, вынесенный мне доктором Силкуортом, все так же занимали мои мысли во всякий час бодрствования. Мною овладела обида. Сначала доктор Силкуорт, определивший “алкоголизм как одержимость, обрекающую вас на пьянство наперекор собственной воле и истинным интересам, вплоть до гибели, и реакцию организма, гарантирующую вам сумасшествие и смерть, если продолжите пить”, а потом еще и доктор Юнг, подтвердивший через Роланда и Эбби, что врачи не знают решения проблемы. Мой бог, наука – единственный бог, который у меня тогда был – объявил меня безнадежным. Но Эбби ведь принес и надежду. Довольно скоро я снова очутился в больнице на попечении доктора Силкуорта после запоя, оказавшегося для меня последним. Эбби опять пришел меня навестить. Я попросил его еще раз повторить то, что он говорил в моем доме в Бруклине, сидя со мной за кухонным столом, когда впервые рассказывал о том, как обрел трезвость. Он ответил: «Ну, короче, нужно быть честным с самим собой; заниматься самоанализом; обсуждал проблемы с другим человеком; перестать жить в одиночестве и начать налаживать отношения с окружающим миром через возмещение нанесенного ему ущерба; попробовать давать, не требуя за это награды в виде одобрения, славы или денег; просить некую Высшую силу, чем бы она ни была – хотя бы просто в порядке эксперимента – помочь тебе обрести благодать, чтобы избавиться от алкоголизма».

Эбби говорил с улыбкой, и в его устах все звучало совсем просто и прозаично. Но суть была такова. Наконец, он ушел. И вот тогда-то я по-настоящему почувствовал на себе железную хватку дилеммы. Я впал в небывалый ступор. Могу только предположить: к тому моменту у меня исчезла малейшая частичка веры в то, что я смогу хоть что-то сделать для себя самостоятельно. Я ощутил себя ребенком, который совсем один в полной темноте. И я закричал, как ребенок, мало чего ожидая – на деле, ничего не ожидая – простые слова: «Если Бог есть, пусть он покажет себя!» И тут мне было ниспослано одно из тех мгновенных озарений, которые просто не поддаются описанию. Меня охватила огромная радость и экстаз, который невозможно выразить словами. В воображении я видел, будто бы стою на высокой горе. Я не взбирался на нее – меня туда подняли. И тогда на меня снизошла чудесная мысль: «Билл, ты свободен! Это Бог Святого Писания». Меня наполнило осознание божественного присутствия. Мной овладело глубокое умиротворение. Не знаю, как долго это продолжалось.

Но потом вмешалась темная сторона и сказала мне: «Билл, может, у тебя галлюцинации? Лучше вызови доктора». Мой доктор пришел, и я, запинаясь, поведал ему о пережитом. Ответом мне стали великие слова для Анонимных Алкоголиков.

Этот маленький человек выслушал меня, добродушно глядя на меня своими голубыми глазами, а потом произнес: «Билл, ты не сумасшедший. Я читал о таких случаях, но никогда не слышал о них из первых рук. Не знаю, что именно ты пережил, Билл, но это, должно быть, какое-то большое духовное событие, и тебе лучше держаться за него, ведь это намного лучше, чем то, что у тебя было всего лишь час назад».

Итак, я держался. Теперь я знал, что есть Бог и есть благодать. И после всего, что было, я продолжаю считать, – если мне позволительно так говорить, – что я это действительно знаю.