Про скелеты в шкафу (8-9-й шаги).
Бесплатная Помощь
Про скелеты в шкафу (8-9-й шаги).

Про скелеты в шкафу (8-9-й шаги).

Его зовут Борис.

Про скелеты в шкафу (8-9-й шаги).

Есть люди в нашей жизни, в нашем бытии, перед которыми мы виноваты, кого обидели, об­манули, предали, кому причинили зло, от кого отреклись. В народе их почему-то еще называют скелетами в шкафу. Наверное, потому, что мы их как бы убили — морально, — а предать земле не можем, потому что преступление наше тогда об­наружится. Вот и храним в шкафу, от чужих глаз и от своей совести подальше. Наверное.…

Программа 12 шагов предлагает все шкафы и шкафчики нашей души с многочисленными пол­ками и ящиками выпотрошить, просто вывалить всю груду на пол. Сначала онеметь от явившихся нашему взору масштабов. Потом прийти в себя. И разобрать. Прикинуть, что нам потребно для дальнейшей — замечу, счастливой — жизни, без чего никак не сможем обойтись, что надо акку­ратно сложить, а что без сожаления выкинуть. На то, чтобы даже просто достать, вытащить это все наружу, могут понадобиться годы. А уж даль­ше… Пока освобождаемся от того, что загромождает шкаф и мешает разложить-развесить новое, кра­сивое и нарядное, один за другим выпадают к нашим ногам скелеты — с грохотом, раздражая наш слух и тираня взгляд, царапая сердце и при­чиняя боль. Как с ними поступать, учат два труднейших, но освобождающих шага — 8 и 9.

Звучат они так: «Составили список всех тех людей, кому мы причинили зло, и пре­исполнились желанием загладить свою вину перед ними» и «Лично возмещали причинен­ный этим людям ущерб, где только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо друго­му». Точка зрения Бориса на эти шаги оригинальна, впрочем, как и многое другое из его видения и чувствования программы. 9-й даже называет ядовитым. И вообще говорит новичкам или своим подшефным применительно к этому шагу, что нет 12-шаговой программы, есть 11-шаговая: без 9-го. (Можно представить себе сейчас реакцию некоторых аксакалов АА — та­кую-то ересь прочесть!) Предлагает на начальном этапе на достаточно продолжитель­ное время просто забыть о 9-м шаге. Вычеркнуть его. В 8-м шаге делать только первую часть. Со­ставлять список. Его можно писать с первого дня и просто заносить туда всех по алфавиту, моно­тонно, тупо, потому что не обиженных вокруг алкоголика нет. А если и есть, то только в по­рядке исключения, их можно по пальцам перечесть. Тут наблюдается такая забавная вещь, которая не может не умилять: многие ал­коголики (и Боря в том числе), начав делать этот шаг, первым делом в сей список заносят себя.

 

Да-да. То бишь, по их разумению, главный пост­радавший — сам алкоголик! Безусловно, делается это искренне, человек логично считает, что наи­больший вред он причинил себе.…

8-й шаг нужно вести накопительно, гово­рит Борис, записывать всех подряд, кого хочешь, потом, по мере обретения честности, список бу­дет шерститься, проветриваться, дополняться, изменяться. В итоге, в нем должно остаться толь­ко то, что давит, душит, что мучит и реально мешает жить. А пока — записал имя и забыл. По­чему опасно делать этот шаг раньше времени? Потому что неофитское желание быть бОльшим католиком, чем папа римский, по крайней мере у Бориса, было ошеломляющей силы. В той или иной степени оно обязательно будет присутствовать у каждого, кто пойдет этой дорогой. Боже упа­си, предостерегает Борис, никакого формального подхода, если чувство вины в вас не присутству­ет, не надо его, пока оно не придет само. Список этот можно дополнять всю жизнь как новыми (все ведь живые люди, далеко не святые), так и всплывшими из небытия, уже давно забытыми об­разами, которые вдруг услужливо подсказала память, и ты просто весь сжался от нахлынувше­го стыда, задохнулся и… И вот тут непременно должна случиться вторая часть 8-го шага — «пре­исполнился желанием загладить свою вину перед ними». Это — ключ. Без него не откроется 9-й шаг. В лучшем случае он просто останется за­пертым. В худшем — даст результат, аналогичный опыту Бориса. И не только его опыту. Многие люди «ломались» на этом шаге, срывались и уходили в запой.

Дело в том, что «преисполниться желани­ем» — это значит, например, что если ты понес возвращать старый и почти забытый долг в 300 долларов, то тебе не должно быть жалко этих са­мых долларов. Это раз. Второе. Ты не должен ждать благодарности от того, кому ты этот долг воз­вращаешь.

Что же произошло с Борисом?

Давно, еще в прошлой жизни, в конце 80-х годов, он работал на одного миллионера рубле­вого. Представьте, какими деньжищами ворочал тот работодатель! При этом не был жадным, деньги ему были нужны как спорт. Борис в этом месте приводит пример с известным прыгуном в высоту Бубкой. «Вот прыгнул он 6 метров. Остальные прыгают 5.80. Он ведь вполне может прыгать свои 5.90, не напрягаясь, и выигрывать все соревно­вания. Но нет. Ему надо 6.01, 6.02, 6.03… Это — спорт». Так и этому миллионеру был важен про­цесс. И вот однажды он дал Борису 300 долларов. Причем дал не в долг, а добровольно, так ска­зать, в качестве премии. И потому, конечно же, про них сразу забыл (ну, скорее всего). Прошли годы. На дворе 1992-й. У Бориса 2-3 месяца трез­вости, и он решает выполнить 9-й шаг. Гордыня продиктовала ему занести в список 8-го шага своего бывшего работодателя и благодетеля. Бук­вально отрывая от сердца, Боря понес ему 300 долларов. Он нес их красиво. Важно. Уже не еди­ножды рисовалась ему в мыслях живописнейшая картина: он входит в богатый дом и — в одних случаях торжественно, в других небрежно — воз­вращает эти доллары. Миллионер кидается ему на шею со словами: «Боря, какой ты честный и порядочный человек! Я уже забыл про эти день­ги, а ты… Спасибо тебе, Боря…» Уже предвкушая эту вожделенную ситуацию: «ай да я!», живьем, а не в мечтах находясь в том самом доме, Борис протянул деньги. Его бывший начальник доллары взял, небрежно бросил их в ящик стола и ничего не сказал. Совсем ничего… Надо ли здесь рас­сказывать, какие чувства испытал Борис, какой сокрушительный удар был нанесен его гордыне… Он ушел в запой вскорости.

Поэтому теперь Борис не устает повторять о том, что перед 9-м обязательно должен быть сделан 8-й шаг. Если душит жаба, если ждешь благодарности, если это чистой воды рисовка — тогда не надо делать 9-й шаг. Обожди. Более того, нельзя рассчитывать на то, что будешь прощен. Или осыпан благодарностями. Реакция другого человека вообще непредсказуема. Он может ба­нально послать в нехорошее место нехорошими словами, и тот, кто делает 9-й шаг, должен быть готов к этому. Готов к непрощению. Потому что, по большому счету, когда душа больше не может выносить этого груза вины, человеку становит­ся совершенно неважно, простит ли тот, другой. Ему важно выжить и жить, попросить прощения и избавиться от неподъемного груза. Предать зем­ле скелет из шкафа.

Перед этим, конечно, нужно убедиться, что скелет существует. То есть что вина действи­тельно есть. Есть что возвращать. Потому что в вышеупомянутом примере Бориса эти 300 долла­ров не были долгом. Его бывший работодатель, по идее, вовсе и не должен был оказаться в списке 8-го шага. Во всяком случае, по данному пунк­ту. Борис сам себе придумал этот «подвиг». И сам отправился на его свершение. Велика оказалась кольчужка… И не только Борису. Очень многие женщины, например, говорили, что переспали с мужьями подруг, и потом ходили к этим подру­гам извиняться. Здесь это и «подвигом» назвать язык не поворачивается, а блажью — звучит до жидкого мягко. Впору вспомнить вторую часть 9-го шага — «кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо другому». Алкоголику ничего не стоило обмануть себя в пьяной жизни. Эта укоренившаяся привычка, ставшая, по сути, натурой, сохраняется зачастую и в об­ретенной трезвости. Трезвый алкоголик может подогнать под понятие ущерба все что угодно. Как шутит Боря: «Ущерб я могу придумать любому желающему за 10 долларов на все оставшиеся слу­чаи жизни». То есть придумать «почему» алкоголику раз плюнуть. Вместо него стоит от­вечать на «зачем» и… почувствуйте разницу, что называется.

Теперь об особом подходе к некоторым ка­тегориям людей при выполнении 9-го шага. Во-первых, дети. Чувство вины перед ними — вещь непременно существующая, очень тяжелая и небезопасная. Объясню почему. Как правило, одними извинениями тут не отделаться. Требу­ется что-то большее. Более долгосрочное. Более трудозатратное для души. Годами потом отраба­тывается и возмещается тот ущерб, который был нанесен ребенку родителем-алкоголиком в его в пьяной жизни. Пожалуй, возместить нанесенный ущерб в полном понимании этого слова тут не­возможно. Как-то компенсировать — да. И здесь важно не перегнуть палку. Не переусердствовать.

Нужен баланс. Необходимо понимать и по­мнить, что зло от пьянства было нанесено тому, прошлому ребенку, и невозможно его сейчас исправить, словно стереть ластиком и прожить за­ново. А вот гиперопекой, бомбардировкой любовью и повышенной заботой в этой, уже трезвой жизни можно искалечить ребенка окончательно. Поэтому рассуждение и здравомыс­лие здесь родителям лучшие советчики. Девиз в этом искуплении вины должен быть — не навре­ди.

Младшей дочери Бориса, когда он перестал пить, было всего 7 лет. Она его пьяным слабо помнит, так — отдельные эпизоды. То, что на­чал делать протрезвевший отец по отношению к ребенку, сам он называет сплошным беспреде­лом. Слава Богу, к 9-му классу школы, когда это его якобы искупление вины перед ней стало да­вать весьма ощутимые негативные результаты, ситуацию удалось тормознуть и немного выправить, направив в нужное русло. Однако вред нанесен был ощутимый.

Другая категория — люди умершие. Когда у Бориса было пять с половиной лет трезвости, умер его отец. Перед живым родителем сын не считал себя виноватым. А после его смерти что-то на­чало щемить. Борис приходил на кладбище и не мог смотреть в глаза отца на фотографии на па­мятнике. Он не понимал, что происходит. Щемящее чувство со временем не проходило — время, увы, не лечило. Тогда Борис начал вспоминать, разбираться, ныряя при этом глубоко внутрь себя, там и обнаружил то, в чем боялся признаться себе. Во-первых, после инсульта, случившегося у отца за несколько лет до смер­ти, у Бориса нет-нет да проскакивали мысли, что отец сам мучается и мучает сыновей и их близких. Нехорошие это были мысли, стыдные. А самое главное — то, что в последние три года своей жизни, когда отец жил у старшего сына (Бо­риса), сыновний дом не стал отцу родным, ему в нем было неуютно. Сейчас Борис понимает, что ни его вины, ни вины супруги в этом не было. Пришло осознание, что неуютно отцу было бы вез­де: он без малого 50 лет прожил с мамой, и когда она умерла, ему просто стало плохо жить. Без нее ему было бы неуютно где угодно. Но тогда Боря этого не понимал и внес пункт в список 8-го шага. Он написал письмо о своих нехороших мыслях про отцовскую беспомощность и особен­но о том, что дом его не стал родителю родным. 9 мая поехал на кладбище: для отца, который про­шел всю войну, это был самый большой праздник, в день Победы Борис приходит к отцу обязатель­но. Положил на могилу цветы и написанное письмо, прочитать вслух ему не хватило муже­ства, он пошевелил губами, потом письмо сжег и пепел бросил на могилу. «И тут, — рассказывает Боря, — хотите — верьте, хотите — нет, может, настолько сильно было мое желание на 8-м шаге, нацеленность, самокодированием можно это на­звать — как угодно, я не знаю, но отец мне улыбнулся и подмигнул с фотографии, показав, что он меня простил, что все хорошо. Я ж трезвый был, глюков быть не могло. Я верю и знаю, что именно это я видел… Вот такой опыт с людьми умершими».

Добавим еще, что по умершему человеку мож­но заказать панихиду или сорокоуст в церкви, можно в сугубой, личной молитве попросить у него прощения. Можно что-то хорошее, доброе сделать в память о нем. Если есть долг денеж­ный, его можно пожертвовать детскому дому или помочь больному человеку. В общем, вариантов масса, главное — «преисполниться желанием».

И последняя, пожалуй, самая сложная ка­тегория людей, это те, которых можно назвать врагами. Сегодня Борис подчеркивает, что та­ковых в его жизни нет. Конечно, он долго и трудно шел к этому обретению. Не случайно к 8­ и 9-му шагам ведут 4-й, 6-й шаги. Впрочем, здесь происходит переплетение — один шаг возвраща­ет к другому: например, Бориса 8-й шаг вернул к 6-му. Вернули взаимоотношения с человеком, который нанес ему огромный ущерб, и именно о нем, человеке под условным именем Василий, мы писали в главе, посвященной 6-му шагу. В процессе работы над ним Борис понял, что про­стить — мало. И еще понял, что в список 8-го шага Василий попал формально. Боря ему тоже наделал гадостей, помельче, но наделал. Он стал разбирать этот факт, и вдруг обнаружил, что на самом деле желает зла бывшему компань­ону. То есть, типа, сам-то я ему не буду причинять никакого вреда, мстить не стану, но если где-то что-то выплывет, возможности не упущу… Как, например, «по случаю» испортил ему трудовую книжку — у того теперь с пенсией бу­дут проблемы. Василий, оказывается, уехал из страны, Борис пытался его найти, потому как выполнял 8-9-й шаги, а ущерб им Василию был нанесен. Неважно, что тот навредил Борису гораздо больше. В первую очередь, Боря должен очистить свою душу от совершенного зла, если оно его давит и мучает. Но начало давить и му­чить когда? Когда Борис четко понял, что если делает подлости подлецу, то сам от этого не пе­рестает быть подлецом. И неважно, что подлость делается подлецу! Никаких извинительных мо­ментов тут быть не может.

И вот это очень важная составляющая — пройти свою половину пути. Боря тогда не на­шел-таки своего бывшего компаньона. А недавно гостил в Израиле у детей, и, наверное, там бы ему не составило труда найти Василия. Но он не стал этого делать… Потому что не «преисполнил­ся желанием». «Получается, что желание мстить и злость у меня прошли, а злорадство осталось, — рассуждает Борис, — и с этим намного тяжелей. Что такое зависть? И что такое злорадство? Как разделить? Зависть — это когда мне плохо от того, что кому-то хорошо, а злорадство — это когда мне хорошо от того, что кому-то плохо. Это две стороны одной медали. И это все-таки рабо­та 6-го шага. И вернул меня к нему и помог довыполнить 6-й шаг в отношении злорадства именно вот этот инцидент, когда в 8-м шаге я вынужден был внести Василия в список, потому что я нанес ему своими действиями ущерб. Тут, кстати, еще один важный момент — список 8-го шага стоит разделять: где ты имел умысел при­чинить вред, а где вышло случайно, не нарочно. Нанося вред Василию, я защищался, давал сда­чи, что называется. Я слышал потом, что у него были серьезные проблемы по результатам наших судов… Пожалуй, если он придет ко мне, или мы встретимся где-то случайно, и он заведет раз­говор, я готов выслушать. Готов поговорить. Но первым я не стану предпринимать шага навстре­чу — 9-го шага делать не буду. Сегодня я чувствую так».

Отсюда логично перейти к другому подоб­ному эпизоду. Конфликт более позднего, трезвого периода жизни Бориса. У него складывались трудные отношения с одним членом АА, с которым прежде были близкие, дружеские и партнерские связи. Произошла нехорошая история. Там было взаимное зло. Кто больше, кто меньше — сравни­вать вряд ли стоит. И тот, и другой долгие годы не решались на 9-й шаг. И тот, и другой были в списках 8-го шага друг у друга. Первым «жела­нием преисполнился» не Борис. Но когда тот, второй, подошел к нему с просьбой о прощении, гора упала с плеч Бориса. Они пожали друг дру­гу руки и от всего сердца простили взаимные обиды. К дружеским отношениям не вернулись, но Борис безмерно благодарен этому человеку за сделанный им шаг (9-й). Они перестали смотреть волком один на другого, и пропасть между ними исчезла. Теперь здороваются при встрече, и у них не щемит сердце при этом, нет тяжести в груди. Про сердце, к слову. Борис считает, что программа — это постепенное вытеснение серд­цем ума. И уверен, что если нечто существует только в уме, а в сердце его нет, то это вредно. Некоторые вещи, безусловно, надо принимать разумом, но если нет резонанса — голова гово­рит одно, а сердце не откликается, — тогда это не даст того результата, который нужен. «А ка­кой результат нужен от 8-9-го шага? — вопрошает Борис, и сам отвечает: — Избавиться от той тяжести, которая в сердце. Ведь голова, когда идешь пить, говорит: «Не надо!» А пить-то тол­кает сердце, в сердце плохо, и в нем становится хорошо, когда принял стакан. И избавиться нуж­но от того, что в сердце, а в голове мусор потихонечку будет сам расчищаться.

Если бы кто-нибудь мне сказал, что я, живя в бизнесе, буду принимать решения в сердце, а не в голове, человек бы узнал о себе много интересного и нового. Сегодня ты знаешь, что это так. К примеру, был у меня партнер, я сам его при­гласил, как Паниковский пригласил Балаганова, потому что сам не мог унести гири. «Помогай мне их нести, вот тебе 50% от того, что ты несешь». Составили договор, все как положено. Я по-джен­тльменски с ним договариваюсь: да, есть прибыль, есть убытки, ты со своих убытков мо­жешь со мной не рассчитываться, я тебе доверяю… Короче, он на меня подал в суд иск на два с по­ловиной «лимона», я, защищаясь, делаю ему встречный иск на 8 с половиной миллионов. Го­ворю ему, что предлагаю мировую. Он ни в какую — упирается. Кончается тем, что его иск — отклонить, мой встречный — удовлетво­рить. Я публично говорю, что мое предложение о нулевом варианте остается в силе, несмотря на то, что могу получить деньги. Я знаю, что если бы я получил эти «бабки» с него — мне было бы плохо, потому что они не мои. И вот эти вещи для меня важней. Кончилось тем, что он полгода со мной судился, потом приходит ко мне с теми предложениями, которые я ему делал полгода назад. Я ему говорю: Сережа, я потратился на юриста, это где-то 500 баксов. С тебя 500 бак­сов. Пишу в суд, что ты со мной рассчитался, и — нет вопросов.

Сердце важнее, чем ум. Если бы я не был ал­коголиком, наверное, я бы взял, почему нет. Говорят, деньги не пахнут. Говорят, в бизнесе нет друзей, нет врагов, есть интересы — и все это правда. Но мне потом будет плохо. И я не делаю подлости даже подлецам не потому, что я святой, а потому что потом плохо мне. А я не хочу. Я люблю, когда мне хорошо».…

… Ну, и совершенным особняком в главе, по­священной 8-9 шагам, стоит человек самый близкий Борису. Вернее, даже не так. Человек этот не стоял там до сего момента, он «обнару­жился и встал» в процессе работы над книгой. То есть вот теперь только. Хотя 37 лет находился рядом с Борисом. Это — его жена. Почти четыре десятка лет прожито бок о бок, но, увы, не душа в душу. Жене ущерб нанесен Борисом колоссаль­ный. Она пострадала как никто другой. К величайшему сожалению, ущерб этот возместить, восполнить — в смысле вернуть на место в первоначальном виде — невозможно в принципе. И если 20 первых супружеских лет рушил, уничто­жал, ломал и коверкал пьяный алкоголик, то 17 с половиной трезвых лет ущерб наносил уже выз­доравливающий алкоголик. И от осознания этого — горше всего. Безусловно, степень вреда и травматичности двух этих периодов несопос­тавима, но их, по правде говоря, и сравнивать не имеет смысла. Борису даже кажется, что спрос за ущерб, нанесенный им в трезвом уме и твер­дой памяти, будет построже. Более полутора последних десятилетий Борис занимался собой: группы, собрания, конференции, поездки в дру­гие города, часовые телефонные разговоры — все это было подчинено одной единственной цели — жить трезвым. Он многого достиг — стал хорошим отцом, замечательным специалистом и бизнес­меном, даже знатным преферансистом. Но, увы, не смог стать хорошим мужем. Не смог, потому что не было такой цели. Жена в его новую карти­ну жизни плохо «вписывалась». Она просто не знала, как «вписаться». А он не помог.

Тут надо хотя бы в двух словах сказать о созависимости, которой, как правило, страда­ют близкие и родственники алкоголика, ведь алкоголизм — болезнь семейная. Сам Борис на эту тему говорить избегает, не желая выглядеть «логопедом» из фильма «По семейным обстоятель­ствам».

 

Если алкоголик напрямую зависим от алко­голя и жизнь его крутится вокруг бутылки, то близкие — зависят от алкоголика и жизнь их крутится вокруг него, они — созависимые. За­висимость и созависимость — зеркальное отражение. Когда алкоголик собой не владеет, у него тяга к спиртному, точно так же не владеет собой близкий человек, у него тоже тяга — уз­нать, что происходит с алкоголиком и где он, повлиять на него, контролировать. Близкие на­столько привыкают жить в этом алкогольном чаду, что когда он рассеивается, например, ал­коголик перестает пить на какое-то время, они не знают, как жить по-другому, в иных услови­ях. Они в растерянности, потому что не умеют жить и ладить с трезвым человеком. Трезветь ал­коголика учит 12-шаговая программа и сообщество АА. Созависимых людей жить с алко­голиком учит та же программа 12 шагов и сообщество Ал-Анон.

Жена Бориса за 17 с половиной лет до Ал-Анона так и не дошла. Борис уходил в новую жизнь по пути трезвости, а его супруга остава­лась там, где она 20 лет преданно любила пьяного своего мужа и совершенно не знала, как жить с ним трезвым. А Борис даже не задумывался над этим. Ему казалось, что если исчезла причина всех предыдущих бед и страданий — его пьянство, то все остальные проблемы, как его след­ствие, должны рассосаться сами, и жизнь наладится сама собой. Он полагал, что жена дол­жна подстроиться под его новый шаг, и даже не оглядывался назад посмотреть, поспевает ли она, не отстала ли в пути. Она отстала. Обер­нулся муж только сейчас. И повернулся к ней. Чтобы пойти навстречу той, которая «в горе и в радости» старалась быть с ним все эти долгие годы. И чтобы подарить ей то, чего не давал 37 лет — любовь.