АА взрослеет. Краткая История АА (032)

ВТОРОЙ ЗАВЕТ: ЕДИНСТВО

Теперь давайте рассмотрим Традицию 2: «В делах нашей группы есть лишь один авторитет — Любящий Бог, такой каким Он может выражать себя в нашем групповом сознании». Мы в АА усвоили этот принцип очень твердо. Препятствия, которые мешали нам понять, что групповое сознание АА может быть единственной конечной инстанцией в наших делах, преодолеть было гораздо труднее, чем иные трудности.

Я думаю, что многие ветераны все еще не верят в это утверждение. Они считают, что они старше и более умудрены опытом, чем нынешнее поколение АА, и что благодаря их указаниям и руководству это нынешнее поколение вступило в новую жизнь. Мы, ветераны, подчас рассматриваем наш опыт как своего рода признание права или даже получения лицензии на бессрочное управление АА. Когда мы становимся больными, усталыми или стареем, мы естественно считаем, что имеем право выбирать себе преемников. Кто же знает это лучше, чем мы?

Но со временем мы сталкиваемся со сложными фактами в жизни АА. Мы с сожалением констатируем, что группы независимо от того, насколько они любят или уважают нас, просто не хотят, чтобы мы сами себя назначали их руководителями на все времена и направляли их политику и службу. Они также противятся тому, чтобы мы сами назначали себе преемников, которые будут работать с ними. Они хотят назначать комитеты по обслуживанию по своему собственному разумению. Опять и опять они доказывали нам, что высшие полномочия должны принадлежать группам. И некоторым из нас было очень трудно смириться с этим.

Еще труднее было смириться с тем, и это сейчас уже доказано, что групповое сознание, если оно имеет достаточно информации о фактах, проблемах и принципах, оказывается чаще мудрее, чем любой руководитель, самоназначенный или нет. Мы постепенно пришли к пониманию, что ветеран часто имел ложные суждения. Занимая властное положение, на его решения зачастую оказывали влияние его личные предубеждения и интересы. Несмотря на его огромный опыт и длительную работу, следует сказать, что он лично не является непогрешимым и непререкаемым. Не означает ли это, что ветераны оказываются бесполезными?

Нет, не означает. Как только мы, ветераны, признаем групповое сознание, мы с приятным удивлением обнаруживаем, что группы, сталкиваясь с какими-либо трудностями, обращаются к нам за советом, поскольку только мы, обладающие большим опытом, можем дать его. Я хорошо помню тот случай, когда мне впервые пришлось проглотить первую дозу этого неприятного, но полезного принципа. В 1937 году мы на Клинтон Стрит 182 испытывали серьезные финансовые трудности. С нами жило несколько алкоголиков и большинство из них не оплачивало свое проживание. Лоис все еще работала в универмаге, и ее зарплата была единственным источником средств к существованию. В то же время многие члены нашей группы, которые бросили пить и которые приходили на наши встречи, уже твердо стояли на ногах и зарабатывали неплохие деньги.

Однажды в больнице Таунс Чарли поманил меня в свой кабинет для строго мужского разговора. «Послушай, Билл, — сказал он мне, — у меня есть предчувствие, что однажды твои (ваши) АА заполнят Мэдисон Сквер Гарден. Я не религиозный человек и ты должен знать, что я довольно скептически относился к твоему занятию, когда ты впервые появился здесь. Однако Силкуорт действительно напугал меня своей готовностью сотрудничать с тобой. Но теперь все изменилось. Я верю в вас, ребята. Ваши методы работают». Немного погодя он добавил: «Послушай, Билл, тебе не кажется, что эта работа не доведет тебя до добра? Ты практически голодаешь, твоя жена продолжает работать в этом универмаге. А алкоголики, которые окружают тебя, начинают преуспевать и зарабатывать деньги. Ты отдаешь этой работе все свое время, а сам оказываешься у разбитого корыта. Это несправедливо». Чарли покопался в ящике своего стола и вынул оттуда старый финансовый отчет. Он протянул его мне, сказав при этом: «Здесь показано, как больнице еще в 1930-х годах удавалось зарабатывать деньги. Тысячи долларов в месяц. Это должно сработать и сейчас, но это произойдет, только если ты поспособствуешь этому. Почему бы тебе не перейти на работу сюда? Я выделю тебе кабинет, неплохой расходный счет и довольно «большой кусок» прибыли. То, что я предлагаю, не нарушает этики. Ты можешь стать внештатным терапевтом и оказаться намного успешнее, чем другие в твоей области».

Я был в замешательстве. Угрызения совести мучили меня недолго, когда я понял, что предложение Чарли действительно не нарушало этики. Не было ничего плохого в том, чтобы стать внештатным терапевтом. Я представил себе Лоис, которая каждый вечер приходила домой безумно уставшая после каждодневной работы в этом универмаге. У нее едва хватало сил приготовить ужин для целой оравы алкоголиков, которые даже не платили за свое проживание. Я вспомнил об огромной сумме, которую я задолжал кредиторам с Уолл Стрита и которую так и не выплатил. Я подумал о моих друзьях-алкоголиках, которые после выздоровления зарабатывали ничуть не меньше, чем до появления пристрастия к алкоголю. Почему же я не могу сделать то же самое?

Хотя я сказал Чарли, что хочу немного подумать, но решение я уже фактически принял. По пути домой в Бруклин в подземке на меня как бы снизошло озарение свыше. Это было одно единственное предложение, но оно звучало очень убедительно. На самом деле это была строчка из Библии. Голос продолжал повторять: «Трудящийся достоин награды за труды свои».

По возвращении домой я увидел, что Лоис как всегда готовила еду, а три алкоголика «пожирали» голодными глазами дверь кухни. Я отозвал ее и сообщил радостную новость. Казалось, это заинтересовало ее, но я не увидел того волнения, которого ожидал.

В этот вечер должна была состояться очередная встреча. Хотя очень немного алкоголиков, которые жили у нас, бросили пить, но другие сделали это. Вместе со своими женами они толпились в прихожей на первом этаже. Я тут же рассказал им о полученном предложении. Я никогда не забуду это бесстрастное выражение на их лицах и твердый взгляд, направленный на меня. По мере того, как мой рассказ приближался к концу, энтузиазма у меня становилось все меньше. Затем наступило долгое молчание.

Довольно робко один из моих друзей сказал: «Мы знаем, как тебе трудно, Билл. И нас это очень волнует. Мы часто думаем, что мы можем сделать для тебя. Но то, что ты сейчас рассказал нам, беспокоит нас гораздо больше, и мне кажется все, кто собрался здесь, думают так же». Голос говорившего стал более уверенным. «Разве ты не понимаешь, — продолжал он, — что ты никогда не можешь стать профессионалом? Несмотря на щедрость Чарли, разве ты не видишь, что мы не можем связать наше выздоровление ни с этой больницей, ни с какой-либо другой? Ты говоришь, что предложение Чарли не нарушает этики. Конечно, оно этично. Но то, что мы имеем, связано не только с этикой; это нечто большее.

Конечно, идея Чарли прекрасна, но все же она не достаточно хороша. Это вопрос жизни и смерти, Билл, поэтому здесь может помочь только лучшее». Мои друзья смотрели на меня, и в их глазах читалось сомнение. А между тем мой друг продолжал: «Билл, помнишь, как ты часто говорил нам здесь, на наших встречах, что иногда хорошее является врагом лучшего? Это как раз тот случай. Ты не можешь так поступить с нами».

Так сказало групповое сознание. Группа была права, а я нет: голос, который я слышал в подземке, не был голосом Божьим. А вот здесь был настоящий глас моих друзей. Я выслушал их и, слава Богу, согласился с ними.

Опыт нашей группы подвергся трем важным и серьезным испытаниям. Они до сих пор звенят в моей душе. «Общее благополучие превыше всего», «У АА недолжно быть класса профессиональных терапевтов» и «Бог, который говорящий через групповое сознание, является нашим высшим авторитетом». И все эти три  основополагающих принципа нашей традиции подразумевали и четвертый: «Наши руководители являются только его доверенными лицами; они не направляют нас».