АА взрослеет. Краткая История АА (065)
Бесплатная Помощь
АА взрослеет. Краткая История АА (065)

АА взрослеет. Краткая История АА (065)

АА взрослеет. Краткая История АА (065)

Глава II. ТРИ ЗАВЕТА СООБЩЕСТВА АНОНИМНЫХ АЛКОГОЛИКОВ

СЛУЖЕНИЕ: ТРЕТИЙ ЗАВЕТ

Тот период 1945–1950 гг. был очень напряженным и принес много испытаний. Перед нами стояли три серьезные проблемы. Первая была связана с деньгами, вторая с соблюдением анонимности, а третья, самая серьезная, была связана с вопросом о том, что станется с Анонимными Алкоголиками, когда уйдут ветераны и основатели нашего движения.

В 1945 г. мы начали отказываться от «посторонних пожертвований», однако вскоре возникла другая аналогичная опасность. Богатые люди, в том числе некоторые члены АА, стали оставлять в своих завещаниях большие суммы, которые должны были перейти в доверительное управление Фонда Анонимных Алкоголиков. Одно из таких завещаний было оглашено в тот момент, когда наша штаб-квартира находилась в очень стесненных финансовых обстоятельствах. В то время пожертвования от групп на содержание офиса не дотягивали до ежемесячно необходимой суммы в 2 тысячи долларов, а нехватка средств на издание журнала «Грейпвайн» составляла еще около тысячи долларов. Тогда мы задали себе вопрос: «Пусть мы не можем брать деньги от ныне здравствующих дарителей, но что мешает нам принять их от усопших?» Но после долгих споров и самокритичного анализа Попечительский совет, в конце концов, отказался от всех завещанных нам средств, таким образом упрочив на будущее традицию АА, касающуюся принципа самофинансирования. Этот поступок Попечительского совета принес всем здравомыслящим членам АА новое чувство облегчения и уверенности. Так от нас была отведена реальная угроза.

Жажда денег, общественного признания и власти, присущая большинству алкоголиков, выплеснулась наружу, когда начал нарушаться принцип анонимности в общественных контактах. Эта тенденция, характерная для периода 1945–1950 гг., приобретала еще большую опасность оттого, что большинство нарушителей руководствовались благими намерениями. Поскольку я и сам грешил этим на раннем этапе, я хорошо понимал эти благие намерения. Иногда люди хотели публично воспользоваться именем АА, чтобы поддержать другие благие начинания. Иногда им хотелось, чтобы их имена и фотографии появились в газетах — разумеется, во благо АА. Они на самом деле считали, что если они сфотографируются в компании с губернатором, это действительно будет полезно. В конце концов, мы осознали огромную опасность для АА, которую представляла вседозволенность наших инициативных представителей, когда они выступали перед общественностью. Очень многие уже грешили этим.

Тогда наша штаб-квартира принялась за работу. В мягкой форме мы писали протесты всем нарушителям этого принципа. Мы разослали почти во все периодические издания, на радио, а также в издательства письма с разъяснениями, почему члены АА не должны нарушать своей анонимности перед широкой общественностью. В конце концов, благодаря групповому сознанию и усилиям штаб-квартиры, через несколько лет нам удалось свести к минимуму число нарушителей принципа анонимности. Если бы мы не пресекли эту опасную тенденцию, характер нашего сообщества мог бы полностью измениться, а его будущее оказалось бы сильно скомпрометированным.

В 1947 г. д-р Боб заболел, и все мы знали, что эта болезнь может оказаться смертельной. Это обстоятельство заставило нас в штаб-квартире серьезно задуматься. Главным связующим звеном между собственно АА и нашими всемирными службами были д-р Боб, наши штатные секретари и я. Наши товарищи в других странах мало что знали о самоотверженной деятельности Попечительского совета.

Вряд ли хоть один из тысячи анонимных алкоголиков мог назвать имена хотя бы половины наших попечителей. Когда смерть или болезнь выведут нас, нескольких ветеранов, из игры, что будет с Попечительским советом и штаб-квартирой? Любая грубая ошибка с их стороны может привести к потере доверия, которое невозможно будет восстановить. Без моральной и финансовой поддержки групп вся деятельность штаб-квартиры будет прервана навсегда. Мы не сможем восстановить наши службы, поскольку не будет людей, уполномоченных для решения этой задачи.

Было ясно, что существует всемирное движение, которое не имеет прямых контактов с собственными основными службами.

Попечительский совет обладал необходимыми полномочиями в отношении наших служб, а сами Анонимные Алкоголики не имели никакой власти. Институт попечительства был идеальным вариантом руководства в пору нашего младенчества и отрочества, но сможет ли он в дальнейшем функционировать столь же успешно?

Эта ситуация начала очень беспокоить меня еще со времени выхода Традиций в 1946 г. Я направил в Попечительский совет много докладных записок по этому вопросу. Было довольно много дискуссий. Сначала мы в общих чертах обсуждали идею создания консультативного совета, состоящего из тщательно отобранных представителей, или созыва некой конференции с участием выборных делегатов. Но поскольку непосредственной угрозы в тот момент не было, никаких действий не предпринималось. Когда д-р Боб заболел, я начал ощущать безотлагательность этой проблемы. Мое мнение разделяли м-р Бернард Смит и еще один-два члена Попечительского совета.

Но большинство из них не разделяли наших опасений. Они считали, что организация конференции или даже консультативного совета будет сопряжена с излишними расходами и политическими проблемами. Фонд благополучно действовал на протяжении десяти лет, так почему бы ему и дальше не продолжать в том же духе?

Как типичный алкоголик, я пришел в сильное волнение, в результате чего пассивное сопротивление моих товарищей перешло в твердую оппозицию. Появилась серьезная трещина в моих отношениях с другими членами Совета из числа алкоголиков, и в последующие месяцы ситуация все ухудшалась. Они не принимали мою тактику лобовых атак и мою  неутихающую ярость, и это было вполне резонно. Я ощущал приближение бури и посылал в Совет все более гневные записки. Одна из них была составлена очень странно. После длинного призыва к созыву конференции с участием выборных представителей АА и проведению других реформ я указал на то, что Попечительский совет имеет всю полноту власти, но не несет ответственности ни перед кем, включая д-ра Боба и меня. Я закончил эту записку следующим потрясающим заявлением: «Когда я учился на юридическом факультете, самая большая книга, которую я изучал, была посвящена деятельности трастовых компаний. Должен сказать, господа, что в основном, это был долгий и печальный рассказ о неправомерных действиях и злоупотреблениях попечительских советов». Я написал это людям, которые были моими самыми лучшими друзьями, которые беззаветно посвятили себя служению АА и лично мне! Совершенно очевидно, что я находился в крайне неуравновешенном эмоциональном состоянии.

Эта моя негодующая записка чуть не расколола наш Фонд. Наши друзья-неалкоголики были ошеломлены. Противостоящие мне коллеги-алкоголики невнятно пробормотали, что я, очевидно, сошел с ума. Они еще больше уверились в этом, когда в 1948 году я начал объезжать наши группы в других городах, агитируя их за организацию конференции с выборными делегатами, чтобы Попечительский совет стал подотчетен этой конференции.

Вскоре после моего отъезда из Нью-Йорка попечители-алкоголики связались с нашими ветеранами в Акроне, Нью-Йорке и Кливленде, чтобы выработать совместное решение в отношении действий в данной ситуации и особенно в отношении меня. Они полагали, что в своих поездках я буду подробно рассказывать о наших спорах и искать поддержки. К счастью, я удержался от этого, и «совет старейшин» также проявил некоторую сдержанность. Они просто сообщили Попечительскому совету, что считают существующий порядок вещей вполне удовлетворительным, и никакие конференции или консультативные советы не нужны, и нет нужды во внутренних переменах, которые я предлагал.