«Что внутри нас заставляет выбрать ту или иную дорогу».

Оказывается, не пить — мало. Как говари­вал другой трезвый алкоголик, не Борис: «Что толку если пьяный сукин сын станет трезвым сукиным сыном?» Разницы — чуть. Безусловно, для начала надо просто быть трезвым. Жить трез­вым надо учиться. Но жить без быть не получится. Вот наоборот — вполне. Собственно, сделать 1-й шаг и только на нем, не делая ос­тальные 11, можно быть трезвым какое-то время. А вот жить трезвым учат последующие шаги 12-шаговой программы. Как говорят анонимные алкоголики новичку: «Сначала принеси свое тело, голова придет потом». То есть сначала про­сто будь трезвым. «А для этого, пожалуйста, — говорит Борис, — хочешь закодироваться — закодируйся, в алкашатнике отлежаться — отлежись. Сколько надо. Но дальше-то получа­ется собака, сидящая на цепи. С трех попыток угадайте, о чем думает собака, сидящая на цепи? Правильно. Она только и думает, как с нее со­рваться. Да, конечно, и здесь, в программе, сначала надо самого себя посадить на цепь. Но добровольно. Самому себя посадить на цепь или врач-нарколог меня посадил — это разные вещи. Если это врач, то в 100 случаях из 100 я буду хотеть сорваться с этой цепи. А добровольная цепь потом становится ненужной. Происходит накопление какого-то количественного матери­ала, которое переходит в качественные изменения, начинает преображаться душа. Это не аллегория. Потихонечку, в процессе идет ре­конструкция личности, перестройка. Здесь становится актуальной гениальная фраза изве­стного писателя О.Генри, погибшего в 48 лет от алкоголизма, что «дело не в дороге, которую мы выбираем, а дело в том, что внутри нас застав­ляет выбрать ту или иную дорогу». И это «внутри нас», а конкретно — «внутри меня» мне надо ме­нять. Потому что то, что внутри меня было раньше, постоянно заставляло выбирать одну и ту же дорогу — пьяную».

Ведь что дает алкоголь? Он дает чувства, которых в природе нет, эрзац. Первоосновой, стартером, пусковым механизмом является имен­но психологический дискомфорт без алкоголя. Все кругом серо, уныло и неинтересно. Радости не получаешь ни от общения с друзьями, ни от про­смотра футбольного матча. На похоронах не плачется. На свадьбах не смеется. Когда есть радость — нет радости тогда. Когда есть горе — нет горя. А вот стаканчика 2-3 алкоголя, и тог­да все эти чувства начинают проявляться, да еще как. Помните анекдот, когда мужик с глубочайшего похмелья решает повеситься? Уже и петлю приладил, и на табуретку взобрался. И вдруг с высоты табуретки замечает за батареей заныканых полбутылки. Он стремительно слезает, выпивает, садится на табуретку и утирая рот произносит счастливо: «А жизнь-то налаживает­ся!» Оно-то, конечно, так. Жизнь налаживается, налаживается, пока не становится совсем ла­жовой. Но это позже. Сейчас — другое. Сейчас — счастье.

Какое оно, пьяное счастье? Свой вопрос об­ращаю к Борису?

Тут Борис «садится на своего конька», сует сигарку в зубы и с характерной интонацией на­чинает урок геометрии: «Вот, например, функция синус. Все знают (тут многозначительная пау­за, видимо, относящаяся к местоимению «все»), все учили в школе, что синус существует только в пределах от -1 до +1. Так и данный Богом диа­пазон человеческих чувств. В зависимости от темперамента он может быть разный. Мне как алкоголику этих чувств в этих рамках всегда было мало. Мне хотелось большего. Хотелось, что­бы существовал угол, синус которого равен 3. Такого в природе нет. Но водка, алкоголь пока­зывает мне, что, оказывается, есть такой угол. Алкоголь позволяет попасть в то место, которого не существует. Испытать то, чего нет. Алкоголь дает иллюзию этих ощущений. Если любовь, то до гроба. Если друг, то рубаху на груди разорвать и в бой за него кинуться. Если кто-то умер, то лечь в гроб рядом с ним. Алкоголь — самый великий иллюзионист. Он дает возможность держать в руках все что хочешь. Птицу счастья завтрашнего дня. При росте 162 см чувствовать себя двухметровым баскетболистом. При невзрач­ной внешности — неотразимым красавцем. Если на футбольном поле, то Пеле отдыхает. Трудно устанавливать отношения с людьми — с алкого­лем легко. И что самое интересное — при этом абсолютно искренне не видеть того, чего не ви­деть нельзя. В радиусе ста миль вокруг меня о том, что я алкоголик, не знал только один единственный человек, с трех попыток угадай — кто? Мне сегодня просто смешно, что я рассказывал окружающим людям.…

Помню такой случай с дверью. Последние месяцы моего пития. Жена была где-то в отъезде, возможно, на даче. Я дома. Спокойно. Уже можно не прятать в рукав или унитаз, а пить открыто, ни от кого не прячась. Сижу на кухне. Это я по­мню сам. Дальше — со слов старшей дочери. Вдруг падаю на пол. Дочь со своим другом берут меня за руки-ноги, заносят в зал и кладут на диван. Идут куда-то гулять. Потом я, наверное, про­снулся, моя память мне услужливо напомнила, что на кухне стоит недопитая бутылка водки, и я пошел за ней. Дверь я решил пройти насквозь, она стеклянная. Цепляюсь за порог, пробиваю стекло и падаю. Слава Богу, дочь что-то забыла дома и вернулась. Я лежу в луже крови. Она вы­зывает «скорую». Мне наложили 47 швов на лицо, и один шов на шее в миллиметре от сонной арте­рии. Врач сказала дочери, что ее отец родился в рубашке. Но дело не в этом. А в том, что я всем потом рассказывал, что попал в автомобильную аварию: был сильный дождь, сплошная пелена воды на шоссе, я сидел на пассажирском месте рядом с водителем, дремал, не пристегнутый, и машина заехала в ямку — не видно из-за воды было, и я вылетел через лобовое стекло. Чудом остался жив… И сегодня я очень хорошо пони­маю, что верил в то, что я рассказываю, только один человек — я сам. Ведь в чем фокус этой чер­товой болезни: я искренне верил, что это так и было. Я ЗНАЛ, что это было не так, но ВЕРИЛ, что именно так и было, что это была авария, — в тот момент, когда я это рассказывал. И попробуй мне тогда было возразить или усомниться в правди­вости моих слов. Злейший враг. Ты мне не веришь?! Тогда откуда все это у меня на лице???!!! То же самое, приходишь на работу с асфаль­товой болезнью⁴. И рассказываешь: я жарил котлеты, налил много подсолнечного масла на сковородку, переворачивал котлеты, и масло брызнуло мне на лицо — это ожог. Опять — верил же только один человек… Причем искренне верил, что в лицо действительно брызнуло масло.…

Для того чтобы поверить, нужен алкоголь. Сам себе придумал, поместил себя в некую сказ­ку, где все тебя любят, где все женщины — твои. С алкоголем сразу все становится реальностью. Он за меня любил и ненавидел, решал какие-то жизненные задачи и убегал от них. И была постоянная потребность оказаться в этом выдуманном мире, где только то, что хочешь ви­деть. И нет того, чего не хочешь. Вот что «внутри меня» заставляло выбирать эту дорогу.

Но вся беда в том, что иллюзионист беспо­щаден. Он не хочет компромиссов. Он медленно, но верно забирает все. Всю жизнь. Всего меня. Без остатка. Он тащит волоком по лестнице, иду­щей вниз. Туда же опускается критерий морально-нравственных требований к самому себе. Грубо говоря, взять по мелочи книгу и за­нести в букинистический магазин было недопустимо вчера. В порядке исключения яви­лось допустимым сегодня. И становилось нормой завтра. Это делает алкоголь.

И вот представьте — откуда, с какого дна предстоит путь назад! Вверх! Подниматься всегда тяжелее, чем спускаться. А уж тут! Но зас­тавить двинуться по этой дороге, выбрать ее, сподвигнуть может опять же только нечто «внут­ри меня», которое поменялось полюсно. Вытесняются старые представления о жизни, о людях, о событиях. И это вытеснение должно чем-то заполняться. Обязательно. Потому что любая пустота у человека больного алкоголизмом — отсутствие работы, эмоций, секса и т.д. — обя­зательно заполняется алкоголем. Любая. Всенепременно. Тут только вопрос времени. По­этому пустоты быть не должно. Для этого нужна колоссальная перестройка внутри себя, и инст­рументом для этой перестройки служит программа 12 шагов. Она дает решение задачи ал­коголизма — как не начать пить опять. Заметьте — не бросить пить, а не начать пить снова. Но это, повторяю, процесс. На него ухо­дят годы. А сколько нужно терпения! Самое страшное, самое тяжелое препятствие было на моем пути — это то, что мне хотелось все и сра­зу. Потому мне мой наставник сказал: «Боря, все и сразу можно. Но это будет некачественно». Повторю известную фразу из фильма: даже если девять беременных женщин собрать вместе, они не родят за один месяц. Идея должна созреть. Но, поверьте, это все так интересно. Когда включа­ешься в этот процесс, и тогда уже все происходит не искусственно, не под давлением обстоя­тельств, не сидя на цепи, а это становится потребностью. Здесь еще фокус в том, что все это происходит незаметно. Идет количественное на­копление. Мне когда-то выдали рецепт от алкоголизма, там всего три пункта. Вот они: первое и главное — это время. Второе — посеще­ние собраний. Третье — работа по шагам. Принимать дозировано всю жизнь. Очень просто. Для того, чтобы эта программа мне помогла, мне надо ходить на собрания, мне надо смотреть на тех людей, которые идут впереди меня, как я сегодня говорю новичкам: там, где ты стоишь сей­час, я уже был, и я помню, что был точно такой же, что у меня были аналогичные мысли. Пример­но годам к 5-ти трезвости, и эти мои наблюдения подтвердят другие старожилы, происходят уже качественные изменения. Как я говорю: в этот момент происходит процесс перехода от осоз­нания присутствия Бога к ощущению этого присутствия.

Мне часто приходится слышать фразу: я сча­стлив, что я алкоголик. Скажу прямо, что я не испытываю ни малейшего восторга от того, что я больной человек. Но. Именно благодаря этой бо­лезни я узнал программу 12 шагов. За 17 лет я прошел, продрейфовал путь от воинствующего атеиста до глубоко верующего человека. Да-да.

Я пришел к Богу. Я пришел к тому, что во всем мире не вижу врагов, раньше все были враги. Се­годня я — а не алкоголь — участвую в процессе собственной жизни, наполняя ее смыслом. Уве­ряю, легкой жизни не бывает. Но я счастливый человек — я знаю, зачем я живу. Без сомнения, не пройди я через те страдания, которые мне при­нес алкоголизм, через все мучения и трудности выздоровления, я бы не имел сейчас в душе того, что имею. Это возможно, наверное, только на контрасте. Я люблю то, что я пережил, и то, что я чувствую. Я, пожалуй, не изменил бы ни одного дня своей жизни — ни самого горького, ни само­го радостного. Я даже дерзну заявить, что алкоголики, трезвые алкоголики, — это Богом из­бранный народ. Почему? Один священник на открытом собрании много лет тому сказал: «Вы знаете, я иногда жалею, что я не алкоголик, по­тому что могу посещать ваши собрания только раз в месяц. Но когда я нахожусь среди вас в этой комнате, я ощущаю присутствие живого Бога. Вы единственные люди на земле, которым при жизни дано было пройти через ад и вернуться в нор­мальную жизнь».

⁴поцарапанное и ободранное лицо, как от падения на асфальт.