Доктор Боб и Славные ветераны (031)

XII. АА Кливленда покидает Оксфордскую группу

В какой‑то степени начало 1939 года выдалось простым и беззаботным для акронских АА–евцев, и многие действительно помнят его таким. Борьба первых лет была позади; вышла книга; теплая любовь и дружба между АА–евцами, более тесная, чем во многих семьях, помогала сохранять трезвость участникам программы.

Было только одно собрание — самое важное для каждого событие недели. В промежутке между собраниями были кофе и ежедневное общение, вечеринки по субботам и посещение одного–двух алкоголиков, находившихся в Городском госпитале. АА росло, но не настолько быстро, чтобы у кого‑либо возникло ощущение дискомфорта.

Но на самом деле ситуация не была идиллической. Были серьезные проблемы с Оксфордской группой.

Как оценивает это Боб Е.: «Поначалу нас было всего несколько человек, присутствовавших на собраниях Оксфордской группы. Но нас становилось все больше, и людей, и шума, пока мы практически не заполонили собой всю группу. Из «алкогольной команды» в составе Оксфордской группы, мы превратились в основу группы. Мы высказывались намного больше остальных и, в каком‑то смысле, мы задавали тон этих собраний.

Но нас зажимали. Мы не могли сомневаться по поводу указаний свыше. На собраниях мы обычно рассаживались по кругу, как повелось до нашего появления, потому что народу было очень немного. Т. Генри и Кларас, Флоренс Мэйн и Ген Сейберлинг задавали тон собранию. Они были лидерами.

Половину времени собрания приходилось проводить в молчании, прислушиваясь к указаниям свыше. Алкоголики сидели как на иголках. Нам трудно было это выдержать. У нас начинались судороги и дрожь. По мере того, как число алкоголиков и наше влияние росло, время молчания сократилось и практически исчезло. Неалкоголики считали, что нарушаются их фундаментальные принципы.

Мы были членами Оксфордской группы до тех пор, пока мы не переехали в другое помещение. Было очень много разговоров, что мы вытоптали весь ковер у Т. Генри — нас было так много, словно мы навязывались. Но дело было даже не в том, что несмотря на расставленные дополнительно 30 стульев, все до последнего в доме, нам все равно не хватало места».

Вот что многое объясняет: большинство алкоголиков принимало какую‑то часть программы Оксфордской группы, но отвергало другие части. И требование группы, что участник должен принять всю программу целиком, не очень хорошо воспринималось алкоголиками.

Билл отмечал, что практика «проверок» в Оксфордской группе (когда один участник мог судить о подлинности божественного указания, которое, по его заявлению, получил другой участник) создавала у алкоголиков ощущение, что лидеры Оксфордской группы надзирают за ними. Он также ссылался на метод Оксфордской группы заставлять людей чувствовать себя нежелательными, или испытывать дискомфорт до тех пор, пока не согласятся с предложенной конкретной точкой зрения.

Как сказал об этом Билл, пьяницы «не примут давления ни в какой форме, кроме как от самого Джона Ячменное Зерно… Они не станут поддерживать достаточно агрессивного евангелизма Оксфордской группы. И они не согласятся с принципом “коллективных указаний” в отношении своей собственной жизни».

Если алкоголики не чувствовали себя достаточно комфортно с членами Оксфордской группы, то участникам группы также было непросто с алкоголиками.

Некоторые члены группы могли рассматривать эту связь с алкоголиками как, своего рода, общественную работу, поскольку большинство «указаний», которые они получали и передавали, являлись, похоже, указаниями для «алкогольной команды», а не для них самих. Позже это стало известно как метод «принимать на себя чьи‑то проблемы», практика, в которой каждый АА–евец может быть экспертом.

Другие члены Оксфордской группы считали, что участие алкоголиков роняет их собственный престиж, и они давали это понять Т. Генри, Кларас и Генриетте. Они должны были, в конце концов, уделять больше внимания местным общественным лидерам — элите. А большинство алкоголиков были далеки от того, чтобы стать лидерами общества. Некоторые оксфордисты предлагали даже подвергать алкоголиков проверке, и допускать в группу лишь наиболее социально–приемлемых из них.

Некоторые акронские алкоголики, которые вступили в программу в 1939 году, говорили об этом намного откровеннее, чем Боб или Билл когда‑либо могли себе позволить. «Они нас не хотят» было, вероятно, одним из самых мягких комментариев по поводу большинства неалкоголиков, участников Оксфордской группы, которые проводили свои собственные собрания, и не ассоциировали себя с «алкогольной командой». «Им не нужны пеоны[22], — говорил Джон Р. (муж Элджи). — Им нужны были люди с деньгами. Т. Генри был исключением. Ему было наплевать, кто ты. Он был замечательным человеком».

Как уже упоминалось ранее, Фрэнк Бахман никогда не был абсолютно единодушен с этим наиболее знаменитым ответвлением Оксфордской группы. И по его мнению, также как и по убеждению других ведущих оксфордистов, разделение групп было желательно, в том числе и по целому ряду других причин.

С одной стороны, АА–евцы склонны были ограничиться исключительно помощью другим алкоголикам, тем, что мы сегодня называем «нашей главной целью». Доктор Бахман, со своей стороны, считал, что алкоголизм являлся лишь частью проблем неправильного устройства мира, не более чем симптомом.

Кроме того, алкоголики все больше и больше настаивали на соблюдении анонимности на публичном уровне, то есть на принципе, который противоречил программе Бахмана, стремившейся разрекламировать «изменения», произошедшие в людях, для привлечения других людей в свою организацию.

Более того, у Оксфордской группы начали появляться проблемы на местном уровне. В то время в Акроне происходил раскол общественного мнения и возникали противоречия в оценках социальной и церковной политики, а также политической линии промышленных компаний. Когда сын шинного барона (чье «преображение» получило очень широкую огласку) снова «нырнул в бутылку», многие представители церкви стали относиться с достаточным недоверием к Оксфордской группе. Кроме того, группа ввязалась в обсуждение и решение вопросов этики бизнеса, коснувшееся крупных производителей шин. Это не очень приветствовалось владельцами предприятий в городе. В конце концов, изменение людей — одно, а изменение бизнеса — совсем другое.

Генриетта Сейберлинг считала, что АА не должно собирать или зарабатывать деньги, ибо это средство дьявол использует, чтобы уничтожить АА. Она спорила по этому вопросу с Биллом и Бобом. В то же время, она считала, что члены АА уделяют недостаточно внимания Богу.

«В первые дни, — вспоминала она, — Билл говорил мне: “Генриетта, я не думаю, что нам нужно так много говорить о религии и Боге”. Я сказала ему: “Что ж, мы существуем не для того, чтобы ублажать алкоголиков. Они сами ублажали себя все эти годы. Мы работаем для того, чтобы делать что‑либо для Господа. И если вы не будете говорить о том, что Господь делает для вас, о своей вере и об указаниях свыше, тогда вы можете превратиться в Ротари клуб или что‑то в этом роде, потому что Бог — это ваш единственный источник силы”. В итоге он со мной согласился».

Перемены в АА огорчили Генриету Сейберлинг, чей дом был местом первой встречи доктора Боба с Биллом

Билл мог бы согласиться, также как и многие другие алкоголики. Все‑таки было довольно много АА–евцев, которые не изменились, или не сделали признание и не приняли Господа. Они делали все возможное, чтобы сделать Первый Шаг, но не были вполне готовы к остальным. И их концепция Высшей Силы отличалась от концепции участников группы, которые не были готовы воспринимать электрические лампочки или автобусы на Третьей Авеню проявлением «Бога, как я Его понимаю». Спустя годы Генриетта была разочарована выступлениями, которые она услышала на большом собрании АА, сказав: «Можно было подумать, что они описывают работу психиатра над ними. Там не было никакой духовности, или разговора о том, что Бог сделал для их жизней».

Это еще один пример, демонстрирующий фундаментальную разницу между АА–евцами и членами Оксфордской группы. АА–евцы все больше и больше склонялись к тому, чтобы позволить каждому новичку принять собственную концепцию Высшей Силы, самостоятельно определяя понятия и сроки.

Принимая во внимание все эти факторы, а также замечания Билла и товарищей, доктор Боб, скорее всего, понимал не только неизбежность скорого разрыва, но и то, что разрыв назрел уже давно. Однако, он был благоразумен в том, что касалось изменений. Возможно, он просто хотел дождаться того момента, когда неизбежное свершится само собой.

И еще одна причина: доктор Боб был чрезвычайно предан не только Биллу, но и Генриетте Сейберлинг, Т. Генри и Кларас Уильямс. Эти трое сделали чрезвычайно много, помогая ему и до, и после того, как он перестал пить, невзирая на критику других членов их собственной Оксфордской группы. Кроме того, они оказали очень большую поддержку ему и другим первым АА–евцам в трудные годы, которые за этим последовали.

Поэтому первый разрыв в штате Огайо произошел в Кливленде, а не в Акроне. И основные причины этого разрыва были совсем иными, чем упомянутые ранее. Более того, некоторые видели в этом не только разрыв с Оксфордской группой, но и разрыв с АА в Акроне.