Проблема приложения силы воли всегда вызывала много путаницы. Двенадцать Шагов гласят: «Мы признали свое бессилие перед алкоголем…», и тем самым мы подтверждаем то, что всегда было истиной в отношении нашей болезни – а именно, что лобовая атака силой воли по желанию выпить почти никогда не работает.
Этот суровый факт – предпосылка, с которой мы должны начинать; признание того, что подлинное безумие нельзя преодолеть прямолинейной силой воли. Видит Бог, алкоголики изо всех сил пытаются сделать именно это, но в основном терпят поражение. Никто бы не ожидал особых результатов, если бы каждый клептоман дал зарок не воровать, ведь клептоман донельзя маниакально помешан на воровстве. У алкоголика это навязчивое состояние признается не столь широко, так как употребление спиртного – действие официально приемлемое; тем не менее, правда в том, что он практически настолько же помешан. Поэтому в нашем Первом Шаге, говорящем, что мы бессильны бороться со злыми чарами алкоголя собственными ресурсами и волей, звучит голос реализма.
Однако даже Первый Шаг АА требует готовности – готовности признать, что наша сила воли, прилагаемая напрямую, не поможет. Но это – лишь пусковое средство. Все остальные Шаги потребуют и готовности, и силы воли. Они определенно имеют отношение к религиозным и моральным ценностям.
Например, для проведения морального самоанализа мы должны сначала обрести готовность. Далее, достигнув значительной ее степени, мы обязательно должны собраться с силами, чтобы на деле его осуществить. Можно преисполниться готовности поверить в эффективность Двенадцатого Шага АА – распространения наших идей среди других людей. Но когда нас будят в двенадцать часов ночи ради того, чтобы мы навестили кого-то в рамках работы по Двенадцатому Шагу – дело другое, ведь нам может потребоваться много силы воли, чтобы действительно нанести этот визит.
Другой пример. От атеиста и агностика особо требуется, чтобы он непредвзято подошел к теме Бога. А это представляется делом, для которого необходимы по-настоящему большие усилия. Если же мы затем предлагаем ему обратиться в размышлении и молитве к тому Богу, существование которого он может допустить, то обычно он обнаруживает, что для этого, даже в целях эксперимента, нужно много дисциплины.
В конечном итоге, приложение готовности и силы воли к проблемам жизни в целом все-таки приводит к освобождению от желания пить; при этом обходится без серьезного напряжения силы воли применительно к самой проблеме алкоголизма. Точного объяснения, почему к большинству из нас приходит это освобождение, нет. Но наше здравомыслие действительно возвращается, если мы подготовим себя к дару его восстановления – или, выражаясь религиозными терминами, притоку Божьей благодати, избавляющему нас от одержимости.
Похоже, также не важно, как мы определяем для себя Божью благодать. Если нам так нравится, то мы можем по-прежнему утверждать, что мобилизовали какие-то скрытые, ранее не использовавшиеся ресурсы. Нам нет нужды формулировать, каково их происхождение. Или же мы можем верить, к чему, в конце концов, приходит большинство из нас, – что воспользовались ресурсами Бога, существующего в нас и во всей Вселенной. Никто из нас не может точно знать, каким образом это получается.
Разумеется, я не говорю, что прикладывать силу воли для решения проблемы алкоголя не стоит никогда. В первые два года своей трезвости я два-три раза испытывал сильнейшее искушение выпить. Но благодаря исправной работе по программе АА я в эти моменты способен был в полной мере осознавать, к каким последствиям привел бы срыв. Обычным ослепляющим рационалистическим объяснениям здесь не было места. Мое здравомыслие в отношении алкоголя было восстановлено. Как бы то ни было, мне приходилось делать выбор. Впрочем, в таких условиях это было нетрудно. Но выбор этот все же требовал чуточку силы воли. Или готовности выбирать правильно.
Думаю, в период, когда у человека идет процесс освобождения от проблемы зависимости в общих чертах, подобное проявление силы воли уместно и необходимо. Но после большой работы по программе АА вполне возможно полное освобождение от этой проблемы. Я это знаю, потому что с самого возникновения АА испытывал огромное эмоциональное напряжение. С 1943 года по 1955 годы я страдал невротической депрессией, от которой так до конца и не отошел. На протяжении примерно трех лет этой депрессии у меня были мысли о суициде. Однако мое освобождение от алкоголя было столь капитальным, что за весь этот тягостный период у меня ни разу не было искушения снова запить.
Такова сущность курса АА, как его вижу я. Но, уверяю вас, вам не обязательно придерживаться таких же взглядов. Многие люди отличаются от меня и все равно сохраняют трезвость. Тем не менее, опыт большинства из нас, похоже, подтверждает сказанное мной. По-моему, те, кто пытаются работать по программе иными способами, и притом успешно, остаются трезвыми ценой куда больших усилий. Впрочем, в АА «общепринятость», если можно так выразиться, – это всего лишь то, о чем говорит опыт большинства, а выбирать вам!