Мое имя Пол, и я алкоголик (индеец).

Я вырос в маленькой резервации в одном из западных штатов, и моя жизнь проходила под влиянием и хорошего, и плохого обеих культур.

В первый раз я выпил летом в возрасте 12 лет, когда отважился отправиться в го­род с друзьями. Мы купили бутылку и нашли место, где ее выпить. Я напился, выру­бился, и меня вырвало, но, тем не менее, мы отправились взять еще. Так было приня­то: если берешь выпивку, то непременно должен напиться.

Позднее меня отправили в школу-интернат, где выпивку достать было сложно. Я научился использовать заменители: газ для зажигалок, бензин, краски, лак для волос, лосьон после бритья, жидкость для полоскания рта, средство для укрепления волос, нюхал клей. Меня исключили из школы и отправили обратно в резервацию к бабушке и дедушке.

Мой дед, несмотря на свою неграмотность, был очень мудрым человеком. Он-то и сказал мне о трудностях, с которыми я столкнусь из-за отсутствия образования. По­этому я написал в школу письмо с просьбой дать мне еще один шанс и с обещанием исправиться. От людей, гостивших дома на каникулах, я узнал, что, когда директор по­лучил мое письмо, он созвал собрание учащихся и прочитал письмо перед ними. И единственными, кто при этом смеялся в аудитории, были мои друзья. Этот факт при­чинил мне столь сильную боль, что я решил никогда и никому не доверять и ни к кому не обращаться за помощью.

Когда мне исполнилось шестнадцать, я покинул резервацию и вступил в ВМС. На­ходясь в краткосрочном отпуске, я впервые попал в тюрьму за пьянство. У меня поя­вились приличные деньги. Мое пьянство усиливалось. Мне казалось, что пьют бук­вально все. Сначала моими партнерами по выпивке были новые призывники, позже сослуживцы моего подразделения, и в конце концов я обнаружил себя пьющим в одиночестве, как это и должно было случиться.

Потому что я отличался от других. Когда я пил, не было веселья, не было расслаб­ления, не было вечеров общения с друзьями. Когда я пил, всегда случались только   неприятности. Я считал, что все мои проблемы из-за того, что я индеец. Мои друзья рассказывали мне о том, что именно я говорил или вытворял, когда был в «отключке». По поводу индейцев и огненной воды существовало много шуток, и меня прозвали Wahoo. У меня появилось чувство вины, и я потерял самоуважение. Я стал бояться людей, да, впрочем, и всего остального, что окружало меня. Я узнал одиночество.

В 18 лет, без образования, уволенный с флота без почестей, я оказался на улицах Сан-Франциско. У меня было 50 центов в кармане и билет на поезд до Лос-Анджелеса. Я решил, что оказался в таком положении потому, что я индеец, вынужденный бороть­ся за место под солнцем в белом мире. Некоторое время я бездельничал, в основном оставаясь трезвым. Однажды ночью, когда я находился на Канал-стрит в Чикаго, в со­седней «клетке» в белой горячке и конвульсиях умер мужчина. Помнится, я подумал, что ему следовало бы иметь больше здравомыслия и не напиваться до такой степени («но на все Воля Божья»). Я поселился в городе, в котором живу и поныне и где меня арестовывали раз 40 за пьянство.

Здесь, в этом городе, я женился. Моя жена – это, пожалуй, лучшее, что есть в моей жизни. Об АА мы узнали из статьи в газете. Мы позвонили по указанному телефону, нам перезвонили, и мы отправились на первое мое собрание. Люди в группе произве­ли на меня очень глубокое впечатление, и я в течение семи месяцев цитировал Боль­шую Книгу. Но в глубине души я не был готов к выздоровлению.

А вскоре это случилось – самый тяжелый и, в то же время, самый прекрасный за­пой, какой у меня когда-либо был, так как он был последним. Страх и чувство вины были самыми сильными за все годы пьянства. Я подвел АА, подвел свою группу, под­вел свою жену; образ, который я создавал, был разрушен. Но внезапно меня осенило: «Единственный, кого ты подвел, – так это себя самого». Я вернулся к людям, и мы на­чали все заново.

Вождь Джозеф из резервации Нец-Перцэ посмотрел на своих людей и увидел, что им холодно, они бедные, бездомные, одинокие, потерпевшие поражение. Он сказал: «Мы не можем продолжать жить так, как мы жили раньше. Мы должны начать новую жизнь. Возьмите то лучшее, что может предложить белый человек, и то лучшее, что может предложить индеец, и начните новую жизнь».

Я стоял у входа в помещение Анонимных Алкоголиков, переполненный страхом, чувством вины, угрызениями совести, смущенный и ощущающий свое полное пораже­ние. Двери открылись, и меня пригласили войти. По мере того как мой разум очищает­ся и я вспоминаю учения моих предков, я думаю, что нашел лучшее из того, что может предложить индеец. Сегодня у меня есть Содружество, Программа Анонимных Алко­голиков и моя прекрасная жизнь. Я чувствую, что нашел лучшее из того, что может предложить белый человек.