Немного истории: происхождение Двенадцати Шагов (июль 1953 г.) 1
Бесплатная Помощь
Немного истории: происхождение Двенадцати Шагов (июль 1953 г.) 1

Немного истории: происхождение Двенадцати Шагов (июль 1953 г.) 1

ЯЗЫК СЕРДЦА Статьи Билла У. для журнала «Грейпвайн»

РАЗДЕЛ 3: ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СТАТЬИ ЭТОГО ПЕРИОДА

Немного истории: происхождение Двенадцати Шагов (июль 1953 г.) 1

Прослушать или скачать файл 2.3.59_1.mp3 в формате MP3

Читать:

Члены АА постоянно спрашивают: «Откуда взялись Двенадцать Шагов?» Возможно, никто не знает этого точно. Однако некоторые события, приведшие к их формулированию, я помню так же ясно, как если бы они произошли вчера.

Что касается людей, то основных каналов вдохновляющих идей для наших Шагов было три – Оксфордская группа, доктор Вильям Д. Силкуорт из больницы Таунса и знаменитый психолог Вильям Джеймс, которого иногда называют отцом современной психологии. История о том, как эти потоки влияния слились и привели к написанию Двенадцати Шагов, увлекательна, а местами – совершенно невероятна.

Многие из нас помнят, что Оксфордская группа – это современное евангелическое движение, которое процветало в двадцатых и начале тридцатых годов двадцатого века, возглавляемое бывшим священником-лютеранцем доктором Фрэнком Бучмэном. В тот период Оксфордская группа делала большой упор на личную работу одного члена с другим. Двенадцатый Шаг АА происходит из этой жизненно важной практики. Моральную основу Оксфордской группы составляли: абсолютная честность, абсолютная чистота, абсолютное бескорыстие, абсолютная любовь. Кроме того, ее члены практиковали своего рода исповедь, которую называли «разделением», а также возмещение причиненного ущерба. Они глубоко верили в свое «время покоя» – медитацию, практикуемую как группами, так и отдельными людьми, в которой они искали Божественного руководства для каждого аспекта жизни, крупного или мелкого.

Эти основополагающие идеи были не новы, и мы могли бы взять их и из иного источника. Но для нас, первых алкоголиков, вступивших в контакт с членами Оксфордской группы, спасительным оказалось то, что они настойчиво подчеркивали важность именно этих конкретных принципов.

Помимо этого, к счастью для нас, эти люди прилагали особые усилия к тому, чтобы не вмешиваться в личные религиозные воззрения других. Их сообщество – так же, как впоследствии наше – считало необходимым ни в коем случае не требовать приверженности определенному вероисповеданию.

В конце лета 1934 года мой школьный товарищ и друг-алкоголик Эбби, которого я очень люблю, познакомился с этими славными ребятами и быстро обрел трезвость. Будучи алкоголиком, и притом довольно упрямым, он не смог принять все идеи и взгляды Оксфордской группы. Тем не менее, его тронула их глубокая искренность, и он испытывал огромную благодарность за то, что их помощь на настоящий момент сняла его одержимость спиртным. В конце осени 1934-го, когда Эбби прибыл в Нью-Йорк, он сразу же подумал обо мне. В один пасмурный ноябрьский день он позвонил мне. Вскоре он уже смотрел на меня с противоположной стороны кухонного стола в доме 182 по Клинтон-стрит, что в Бруклине, Нью-Йорк. Мне вспоминается, что на протяжении того разговора он постоянно произносил фразы вроде: «Я обнаружил, что не могу управлять собственной жизнью»; «Мне необходимо было быть честным с самим собой и с кем-то другим»; «Я должен был возместить причиненный мной ущерб»; «Мне нужно было молиться Богу о руководстве и силе, хоть я и не был уверен, что Бог вообще существует»; «И после того, как я приложил большие усилия к тому, чтобы сделать все это, я обнаружил, что моя жажда алкоголя прошла». Помимо этого Эбби снова и  снова повторял нечто вроде: «Билл, это ничуть не похоже на воздержание от спиртного. Ты не борешься с желанием выпить – ты от него освобождаешься. Раньше я никогда такого не испытывал».

Такова была суть тех идей, которые Эбби перенял у своих друзей из Оксфордской группы и в тот день передал мне. Хоть эти простые мысли были и не новы, меня будто обухом по голове ударило. Сегодня мы понимаем, почему: один алкоголик говорил с другим так, как не смог бы больше никто.

Недели через две-три – если быть точным, 11 декабря – я прибрел в больницу Чарльза Б. Таунса, тот самый знаменитый лечебный центр для алкоголиков, что в Сентрал Парк Уэст, Нью-Йорк. Я и раньше бывал там, поэтому знал и уже любил главного врача – доктора Силкуорта. Именно он вскоре выдвинул великую идею, без которой Анонимные Алкоголики ни за что не преуспели бы в своем деле. Он многие годы утверждал, что алкоголизм – это болезнь, одержимость рассудка вкупе с телесной аллергией. К тому моменту я уже знал, что это – про меня. Кроме того, я понимал, каким убийственным может быть сочетание этих двух людоедов-близнецов. Конечно, раньше я надеялся, что отношусь к тому малому проценту жертв болезни, которые иногда избегают возмездия. Но теперь эта внешняя надежда исчезла. Я почти достиг дна. Тот вердикт науки – одержимость, обрекающая меня на пьянство, и аллергия, обрекающая меня на смерть – вот-вот должен был сбыться. Тут-то и появилось место для медицины в лице этого доброго маленького доктора. Эта обоюдоострая истина, которую держал в своих руках один алкоголик, разговаривая с другим, была подобна кувалде, которая могла вдребезги разбить твердокаменное алкогольное эго до самого основания, тем самым широко распахнув его душу навстречу милости Божьей.

В моем случае кувалдой работал, конечно же, доктор Силкуорт, а мой друг Эбби донес до меня духовные принципы и благодать, которые через три дня в больнице привели к моему внезапному духовному пробуждению. У меня сразу же появилось знание того, что теперь я – свободный человек.

С этим потрясающим духовным опытом пришло чудесное чувство уверенности в том, что настанет день, когда множество алкоголиков получат такой же бесценный дар, что был ниспослан мне.

На этом этапе в мою жизнь влился третий поток влияния. Это произошло через страницы книги Вильяма Джеймса «Разновидности религиозного опыта». Кто-то принес ее в мою больничную палату. После моего внезапного духовного переживания доктор Силкуорт приложил огромные усилия, чтобы убедить меня – это была не галлюцинация. Но Вильям Джеймс сделал даже больше. Он писал, что полученный духовный опыт может не только сделать человека более здравомыслящим, но и буквально трансформировать его таким образом, что он начнет делать, чувствовать и верить в то, что до сих пор было для него невозможным. Не имеет особого значения, было ли такое пробуждение внезапным или постепенным; разнообразие же подобных переживаний практически безгранично. Но главное, что я почерпнул из этой знаменитой книги, заключалось в следующем: в большинстве описанных случаев люди, пережившие трансформацию, были безнадежными. Они потерпели полное поражение в какой-то контролирующей области своей жизни. Что ж, это был в точности мой случай. Абсолютно побежденный, без малейшей надежды и веры, я обратился к Высшей Силе. Я исполнил Первый Шаг сегодняшней программы АА – «Мы признали свое бессилие перед алкоголем; признали, что наша жизнь стала неуправляемой». Я также выполнил Третий Шаг «Приняли решение препоручить свою волю и жизнь заботе Бога, как мы его понимаем». Так я обрел свободу. Все было просто, но в то же время загадочно.

Эти открытия были столь волнующими, что я немедленно присоединился к Оксфордской группе. Однако, к их ужасу, я упрямо посвящал свою деятельность исключительно алкоголикам. Это беспокоило членов группы по двум причинам.

Во-первых, они хотели способствовать спасению всего мира.

Во-вторых, сами они не добились успеха в работе с алкоголиками. Когда я пришел к ним, они уже работали с кучкой алкоголиков, и результаты действительно разочаровывали. Ходили слухи, что один из них дерзко швырнул свою туфлю в застекленное дорогим цветным стеклом окно епископальной церкви, находящейся через улицу от штаба Оксфордской группы. Кроме того, члены группы не одобряли моих неоднократных заявлений о том, что недалек день, когда все алкоголики мира обретут трезвость с моей помощью. Они справедливо отмечали, что моя самонадеянность все еще огромна.

Примерно через полгода упорной работы с множеством алкоголиков, которых я находил в ближайшей миссии и больнице Таунса, я начал думать, что люди из Оксфордской группы, пожалуй, правы. Я так и не добился ничьей трезвости. Наш дом в Бруклине был вечно полон пьяниц, живущих у нас – иногда одновременно по пять человек. Однажды моя героическая жена Лоис, вернувшись домой после работы, обнаружила, что трое из них явно пьяны. Но оставшиеся двое были в еще худшем состоянии. Они колотили друг друга палками. Несмотря на то, что подобные случаи несколько притормаживали мою деятельность, меня не покидало стойкое убеждение, что путь к трезвости можно найти. Впрочем, было и одно светлое пятно. Мой наставник Эбби, как ни странно, продолжал придерживаться своей новообретенной трезвости.