Часть II. Ответ был найден.

У очень немногих из нас начались серьезные проблемы из-за алкоголя. И вот тут-то мы и остановились. Что-то надо было менять. Может, алкоголь был все же как-то связан со всеми нашими проблемами?

«Офицер по досрочному освобождению сказал, что мне обязательно надо посещать еженедельные собрания АА. Итак, я пошла туда; я была жутко зла и понимала, что мое ожесточение мешает людям общаться со мной. А мне было хорошо».

Мы изо всех сил старались доказать, что можем пить нормально. Но результат всегда оставался тем же мы напивались. Мы продолжали считать, что будет по-другому. Но по-другому не было. Положение вещей лучше не становилось, оно только ухудшалось. Мы решили заняться проблемой нашего пьянства.

«Я пришел в Программу настроенным скептически. Мне все еще казалось, что я могу сам справиться с алкоголем. Я слабо представлял себе, насколько это радостно, – жить трезвым».

Мы часто и сами задумывались о своем пьянстве. Мы рассматривали плохие и хорошие его аспекты. Бывало, конечно, забавно, но существовала и другая сторона этого вопроса.

Для многих из нас это был первый честный диалог с самими собой о пьянстве. Мы увидели, как пили даже тогда, когда не хотели; как, однажды начав пить, уже не могли остановиться; как прятались от своих проблем за бутылкой.

«Когда в исправительном учреждении, где я отбывал срок, организовали группу АА, я только посмеялся. Но позже, когда мой давний собутыльник присоединился к этой группе, я и сам стал посещать собрания. Мне нравилось то, что я там видел и слышал».

Мы уже так сильно попали в беду, что решили попробовать не пить, хотя бы даже временно. Многие из нас слышали про АА. Может, мы тогда уже были готовы?

«Многие годы я таил обиду на свою первую жену за то, что она отправила меня в тюрьму. Я ненавидел «копов» за то, что забирали меня, и злился на друзей за отказ дать мне денег на выпивку. Сейчас я пытаюсь понять, что все они, каждый по-своему, помогли мне и подтолкнули меня к моей сегодняшней трезвости».

Одно из первых, что мы услышали в АА, у нас есть выбор не пить. Мы видели, что люди в АА знали, что значит пьянство. Но они также знали и о том, что значит не пить. Мы решили послушать, что они могут нам предложить. Даже если мы не были уверены, а только думали, что у нас, возможно, есть проблема, нас все равно радушно встречали на собраниях АА. Мы не обязаны были говорить, что мы алкоголики. В АА никто не требовал от нас бросить пить, пока мы сами этого не захотим.

Они говорили нам, что, если мы не считаем себя алкоголиками, мы можем уйти и выпить. Они не станут нас останавливать. Но они хотели, чтобы мы поняли: они будут здесь же, если мы пожелаем вернуться.

Членов АА абсолютно не интересовало, сколько мы пили, что натворили в прошлом или что именно мы пили: виски, вино, пиво или домашнее спиртное. Все, что интересовало членов АА, так это хотим ли мы что-то делать с нашим пьянством.

«Стены вокруг меня рушились, и я не знала, что делать. Неожиданно я поняла, что с нетерпением жду следующего собрания АА». Мы услышали, что АА говорит о возможности выбора, и захотели узнать больше. Многие из нас точно так же, как были честны в отношении своего пьянства, впервые в жизни честно попросили о помощи, ведь мы искренно этого хотели. Мы узнали, что некоторые люди не могут пить без последствий. Никто, на самом деле, не знает, почему. Врачи называют алкоголизм болезнью. От самих членов АА мы узнали, что в этих случаях сила воли «не работает». То же можно сказать и о временных передышках. Рано иди поздно, признавались они нам, они снова начинали пить. По их мнению, это было похоже на аллергию, и они с трудом обнаружили, что у них аллергия к спиртному. В АА мы услышали, что нельзя быть «немного» алкоголиком. Но если нам удавалось признаться себе в том, что у нас есть проблема, то появлялась надежда.

«Как только я почувствовала в себе готовность услышать и поверить, что я неплохой человек, что могу любить и быть любимой, что могу ходить с высоко поднятой головой и уважать себя, я поняла, что все будет хорошо».

Многие из нас пережили очень тяжелое время пьянства. Мы разорились и стали бездомными. Мы спали под дверями и попрошайничали. Мы катились по наклонной плоскости и, то попадали в психбольницы и тюрьмы, то выходили из них. Мы стали жестокими и злобными. У многих из нас от прошлого, как доказательство, навсегда остались шрамы.

Но не у всех алкоголиков такие проблемы. Многие из нас никогда не теряли работу и семью. Но у нас тоже есть шрамы, шрамы внутри нас. У нас та же проблема, что и у других, мы не можем пить без последствий.

Мы узнали в АА, что точно так же, как существуют разные виды спиртного, существуют и разные типы алкоголиков. Нам говорили, что это не зависит от того, сколько человек пьет, что пьет или как долго. Что сделало с тобой пьянство только это имеет значение.

«Меня попытались познакомить с Программой АА, но я сказал: «Что, черт возьми, хорошего в этом АА здесь, в тюрьме? Кроме того… весь этот вздор АА для тех бездельников, что ютятся по берегам рек и пьют всё, что горит».

Большую часть жизни мы смотрели на кого-нибудь и говорили: «Он алкоголик». Но сейчас мы сфокусированы на самих себе и на собственном пьянстве. Больше не имеет значения, кто пил больше нас, а кто меньше. Мы не стараемся остановить чье-нибудь пьянство, мы пытаемся справиться со своим собственным.