В глубокой луже

4 сентября исполнилось три года, как я смотрю на мир трезвыми глазами. Хочу поведать вам свою историю падения на дно самой глубокой и отвратительной пропасти стыда, позора и унижения.

Первый шаг был сделан ещё в раннем детстве, точной даты назвать не могу. В нашем доме часто происходили весёлые застолья. После ухода гостей, когда мои родители провожали их, недопитые стопки доставались нам – мне, моему старшему брату и сестре. По возвращении родителям было не до нас. Шла уборка грязной посуды и оставшейся закуски. Порой всё это сопровождалось скандалами.

Шли годы, я подрастал, и порой уже легально мне перепадала от гостей и от самого отца рюмка-другая спиртного. Первый раз я напился до потери памяти, когда учился в начальной школе. Произошло это довольно просто. Я и ещё трое моих друзей по несчастью накопили денег, тогда их требовалось не так уж много, и при содействии старших ребят купили четыре бутылки креплёного вина. Дома взяли закуски и отправились на природу, благо это было не за горами. Наш район Кукковка находится по соседству с лесополосой. Расположившись на небольшой полянке, мы решили “откушать” понемножку нашего зелья. После этого последовал “кайф” и раскрепощённость, но потом новое возлияние и, в результате, мы очнулись вечером. Состояние было ужасное. Меня долго тошнило, я весь перепачкался, но домой пошёл не сразу. Прошло ещё несколько часов, прежде чем я пришёл в нормальное состояние. Помывшись и почистившись, к полуночи я вернулся домой. Дома в этот день была вечеринка, никто на меня не обратил внимания. Впредь я стал аккуратнее с этим делом, стал контролировать себя в количестве выпитого. Так началась моя пьяная жизнь. Росли мы вольными птицами, делали что хотели целыми днями. Родители с утра ходили на работу, а приходили только вечером.

В 1967 году в результате мальчишеской бравады я получил тяжёлую травму на железнодорожных путях. Тогда мне в первый раз Бог дал шанс выжить. После четырёх месяцев на больничной койке я снова появился дома. В больнице мне первые два месяца кололи взрослую дозу обезболивающих лекарств, к которым я быстро привык. После каждого укола ловил “кайф”, мне было очень хорошо. Но потом пришли дни, когда дозы стали реже и меньше, я очень тяжело пережил это время. Однако, жизнь есть жизнь, всё проходит, всё изменяется. Проходили годы, от праздника к празднику, а их раньше было много. Я попивал втихаря от всех бражку, которая почти всегда была дома, и потихоньку существовал. Время от времени сильно болели ноги, давала знать о себе травма, заглушал боль чем попало.

Окончил школу посредственно. Поступил в училище. Были определённые трудности с прохождением медкомиссии, но друзья помогли, и я пошагал по жизни дальше. Пьянки стали чаще, дозы увеличивались. Закончив училище, я уже был сформировавшимся алкоголиком, хотя сам этого ещё не понимал.

Устроившись на работу, я стал проходить азы употребления спиртных напитков на производстве. “Учеником” я оказался способным и спустя год мог выпивать наравне с профессионалами этого дела. Всё покатилось как по маслу. Спасло меня лишь то, что я хорошо овладел своей специальностью и мог выполнить любую работу, несмотря на свой возраст и малый стаж.

Трудовая жизнь сопровождалась периодическими пьянками, которые оканчивались порой не очень благополучно. Часто отодвигали очередь на квартиру, лишали всевозможных премий.

За двадцать лет стажа на одном предприятии я так и не получил квартиру, хотя возможность была.

В ряды Советской Армии я не попал из-за травмы, полученной в детстве, гражданская жизнь протекала безмятежно. Хотя кто знает, как бы сложилась моя судьба, попади я в армию: ни для кого не секрет, чему она в то время учила молодых бойцов. Я понял, что алкоголь меня стал затягивать, решил остановиться и женился. Этот поступок помог мне на некоторое время воздерживаться от возлияний и гулянок в весёлых компаниях. Однако, этот период моей жизни длился недолго. Семейная жизнь стала надоедать своим однообразием, и меня потянуло на старое. Снова начались веселье вне домашнего очага, конфликты с блюстителями порядка и прочие, вытекающие отсюда последствия. Тогда я в первый раз подумал с ужасом о своих действиях, к чему они могут привести, если я не сделаю для себя соответствующих выводов. И я их сделал. В течение полугода я контролировал себя в количестве выпитого, и это удавалось, но потом всё пошло насмарку, опять те же друзья, весёлые компании и без меры выпитое спиртное.

Но и в то время я не считал себя алкоголиком, думал, что всё можно ещё исправить. А время шло, периоды между пьянками становились короче, а сами пьянки продолжительнее. Иногда я с большим трудом вспоминал вчерашний день, а порой и совсем не помнил, что творил накануне, и поэтому боялся и стыдился смотреть людям в глаза.

Домашние скандалы стали происходить чаще. После некоторых, месяцами не жил дома вообще. Всегда находились люди, у которых можно было переночевать или пожить какое-то время. Вскоре моя половина вылавливала меня, и мы снова жили дружно. Я до сих пор удивляюсь, как она могла всё вытерпеть и сберечь нашу семью. Она, как мой ангел-хранитель, всегда знала, когда мне нужна её помощь и поддержка, тянула груз домашних забот и воспитание двух наших сыновей. Ноша довольно тяжёлая для женских плеч, и не каждая смогла бы это выдержать. За это я очень благодарен ей. Слов, достойных выразить эту благодарность, не могу подобрать, так как боюсь, они не выразят того, что я хотел бы сказать. После каждого глубокого запоя происходила одна и та же процедура. Я извинялся за свои выходки, а порой даже не считал нужным это делать. Давал в очередной раз клятву, зарок никогда больше не напиваться до поросячьего визга. Проходили дни, волны бушевавших страстей успокаивались, и всё повторялось сначала. Характер у меня, мягко говоря, беспокойный, особенно, когда что-нибудь не по-моему, начинаю злиться и выходить из себя. В пьяном виде часто такие обстоятельства приводили к потасовкам, в результате страдали окружающие меня люди. Более продол­жительный перерыв между пьянками произошёл после того, как я обильно обмывал ножки второго сына. В семье опять воцарился мир и спокойствие.

Мы с женой снова понимали друг друга, старались уступать, находили компромиссные решения во всех вопросах. Спустя несколько месяцев я решил, что теперь буду выпивать умеренно, смогу контролировать себя и попросил делать это свою жену, если сам забудусь. Впоследствии это приводило не один раз к ссорам. Я, как всегда, терял контроль над собой, а напоминание об этом выводило меня из равновесия. Опять начались пьянки, гулянки по кабакам, которые привели меня к страшным запоям. В пьяном виде я стал выкидывать такие номера, которые нормальный человек не позволил бы себе. Невзирая на ранги и приличия, мог обидеть любого, вплоть до матери. Ничего святого для меня не было. Это выражалось по-всякому, иногда словесно, а порой, когда слов не хватало, физически. Я стал вести себя невыносимо. Даже мама сказала мне однажды, что я человек пропащий, и только могила меня исправит. Некоторые открыто желали моей смерти, презирали меня за пьянку. Да что там говорить, мне самому по утрам было страшно смотреть на себя в зеркало. На улице я шарахался от идущих мимо прохожих. Жизнь меня загоняла в тупик. Последние два отпуска я провел у винно-водочного магазина. “Стоял на бомбе” – добывал себе деньги на водку у более слабых и незнакомых, а порой и знакомых людей. Я чувствовал безысходность своего положения. Понял, что так бесконечно продолжаться не может, – или меня убьют где-нибудь, или я умру сам, если буду продолжать такой образ жизни.

В 1987 году я начал признаваться себе в том, что я алкоголик. Пытался найти выход из создавшегося положения. Но все мои попытки были тщетны и не приносили результатов. Еще полтора года я бился в этом заколдованном кругу. И вот, когда Бог в очередной раз подарил мне шанс выжить, я понял, что выход найти необходимо. Произошло это так: в очередной раз был запой, я не помнил ни числа, ни месяца. Очнулся от дикого холода. Открыл глаза и не могу понять, где нахожусь. Попробовал подняться, не получается, что-то держит меня за волосы. Пришлось применить большое усилие, чтобы выбраться их этой могилы. А лежал я в глубокой луже, и только одна голова была на поверхности. Лужа была затянута льдом. Выбравшись из неё, я потащился домой. И что странно, даже не заболел. После этого я ещё почти год пил, и только в 1989 году, 4 сентября, я в последний раз опохмелился, выпил маленькую водки и пошёл на курсы Шичко по преодолению вредных привычек.

Благодаря этим курсам я нашёл силы в очередной раз остановиться. Там я познакомился с людьми, такими же, как я. Мы стали встречаться и вести беседы на беспокоящие нас темы. Позже мы узнали, что существует такая программа “Двенадцать шагов и Двенадцать традиций”, что есть братство мужчин и женщин, называется оно “Анонимные Алкоголики”, и люди там такие же, как мы. Благодаря этой программе наша группа 28 сентября 1992 года отметила трёхлетнюю дату. Все мы живы и здоровы, чего и вам желаем, братья и сёстры. Как хорошо, что вы есть на свете. Я всех вас люблю.