Я и Мои 12 Шагов – 4

Нет, конечно, не всё так трагично: Можно угнать троллейбус из троллейбусного парка, и на Московском проспекте он загорится и придётся убегать, можно закинуть урну в открытое окно первого этажа.
Вот она, удаль молодецкая!
Или принести деревянную лодку из парка Победы и выставить её поперек проспекта на проезжей части. Короче, весело пока пить!
Но, вероятно, терпение Бога не бесконечно. И пришла беда.
Я любил ездить в деревню. В том числе и потому, что сама поездка в поезде – это большая пьянка. А уж по приезду…
Сами понимаете.
И вот, засунув в рюкзак пару пузырей, я загружаюсь в общий вагон экспресса «Ленинград-Котлас». Ехать мне всего часов шесть, поэтому я справедливо полагаю, что одной бутылки водки на дорогу – вполне.
Как обычно, нахожу попутчиков – пару парней, и мы начинаем гужбанить. И развезло меня знатно. Вылажу из поезда на перроне своей станции – там бетонный блок просто подскальзываюсь и попадаю аккурат под колёса поезда. То есть между колёсами и насыпью…
Врачи долго не верили, как я остался жив. Потому что поезд ушел, а я как то закатился под перрон – уже с оторванной рукой и сточенным намертво бедром. И в луже собственной крови затих.
Скорую вызвал машинист товарняка, который сообщил фельдшеру, что на перроне лежит труп.
И произошло это часа через полтора при солидном минусе по температуре. Поздняя осень.
Очнулся на операционном столе. И выжил.
Есть мнение, что пьяным и дуракам везёт. Типа «пьяному море по колено» и т.д. В таком случае, алкоголикам везёт ещё больше.
Но до поры до времени.
А теперь представьте: на дворе 1992 год, всё рушится, и я остаюсь калекой с беременной женой, без работы и без всяких перспектив к дальнейшему существованию.
Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что время тогда было «мама не горюй». Жестокое время.
И выйдя из больницы, что я делаю? Правильно. Напиваюсь в хлам. Потому что – как же иначе? Как же теперь-то?
И внутри меня рождается громадная глыба жалости к себе. Маскировать которую можно только алкоголем.
Как я выжил? Да, наверное, просто потому, что люди вокруг оказались не муравьями, а пришли на помощь. Другое дело – как я эту помощь воспринимал. В лучшем случае – как должное. А в худшем – ох, как болезненно. Да и перестали почти упрекать в том, что я пью. Теперь- то понятно. И нормально. А что ему ещё делать?
Только пил я теперь не «благородные» напитки, а всякое говно. Его тогда завались было. «Рояли», « Снежинки» и т.п.
А ведь меня взяли на работу в Альма-матер. Зарплата пусть копеечная, но всё же. И терпели. Вот сейчас пишу, и как то уже и не хочется даже думать о тех временах. Потому что агония развивалась стремительно. Полная деградация и безысходность. На этот уже далеко не волшебный эликсир шло всё – воровство с работы, вынос вещей из дома.
Родилась дочь, и самое странное, что я уже хотел, чтобы они все были дистанцированы от меня. Наверное, уже понимал, что все, пипец…
В редкие периоды просветления я ещё пытался что- то сделать. На работе. Но запой длился практически бесконечно, и результаты его были неутешительными.
Друзья потихоньку отворачивались. Моими новыми товарищами становились какие-то опустившиеся личности из трущобного мира. И соответственно, леди – оттуда же.
Мать сказала как-то, что мы все ждем, когда ты умрешь. И это была правда. Да я и сам этого ждал.