Записка - AA-OnLine.ru
Бесплатная Помощь

АЛКОГОЛИКИ О СЕБЕ

Сборник биографических рассказов выздоравливающих алкоголиков и статей специалистов

#АлкоголикиОСебе

АЛКОГОЛИКИ О СЕБЕ

Записка

Потолок опускался с медленной неотвратимостью закона, карающего преступника. Это напоминало ситуацию из рассказа Эдгара По, только там речь шла о маятнике, хоть какое-то, но движение.

Мой же случай был хуже. Я чувствовал, как воздух все сильнее и сильнее сдавливает грудь, мешая сделать очередной вздох. Когда я закрывал глаза, пытаясь утихомирить пульсирующую в висках боль, чуть слышный скрип пугал меня, заставляя раскрывать их вновь. Головная боль усиливалась, сердце стучало с лихо­радочными перебоями и стены комнаты все больше выгибались под тяжестью падающего потолка.

Для остановки этого кошмара нужна была самая малость – подняться с дивана и дотащиться до кухни, где, по моим расчетам, оставался непочатый флакон “Биокрина”. Накануне (хотя этот термин в моем тогдашнем состоянии не совсем верен, ибо который день на дворе, я не ведал) мне ужасно повезло, я купил две дюжины этого парфюмерного пойла, не мог же я за ночь вылакать такое количество. Однако, сил на выполнение этого плана не было, даже обычное опускание век требовало неимоверного напряжения.

“Задавит, задавит, задавит”, – бухало в мозгу, и глаза уже начинали вылезать из орбит. Я давно смирился со смертью, как с неизбежностью, я молился о ней, но только не в такой обстановке, не на простыне, похожей на изношенную портянку, не в этих замызганных брюках и жеваной рубахе, да и разуться надо бы в ожидании костлявой, но жажда жизни все-таки стянула меня с дивана, и где ползком, где на четвереньках, я протиснулся в кухню.

Стол был завален бутылками, пузырьками, грязной посудой, да и не только стол. Кухня являла собой образчик натуральной помойки. Тюбики от зубной пасты, повсюду окурки и горы битой и целой разнокалиберной стеклотары. Целой, но к сожалению пустой. Бестолковая возня вызвала тошноту и, скорчившись на полу, я мучительно долго давился желчью. Перенесенные страдания принесли облегчение и даже наглую уверенность в том, что смогу выбраться на улицу. А там…свет не без добрых людей, глядишь, удастся похмелиться на халяву.

И вот, благодаря самоуверенности или истинно наступившему облегчению, я покинул квартиру. Начался кошмарный спуск по лестничным маршам.

Очнулся я, сидя на заплеванном кафеле, под почтовыми ящиками. Холодный пот струился по лицу, ручейком стекал между лопаток. Заглотив кусочек воздуха, был он почему-то шершав и тверд, как засохшая корочка хлеба, я сделал попытку встать, и она, пусть не сразу, увенчалась успехом. Покачиваясь, тупо смотрел я на ящики, пока взгляд не зацепился за две знакомые цифры. Через какое-то время до меня дошло, что это номер моей квартиры.

Ключи благодаря цепочке, закрепленной на ремне, были в кармане, и я достал их не без брезгливости, коснувшись влажного материала. Скосив глаза вниз и обнаружив лужу, я криво усмехнулся: “Дошел, старик”.

Почтовый ящик открылся на удивление легко и быстро. Заплясавшая на подъеме рука, будто притянутая магнитом, ткнула ключ в скважину. В ящике белела записка, поразившая меня больше, чем если бы там оказался живой крокодил.

Дело в том, что я переехал в этот дом буквально на днях, обменяв (читай – пропив) свою двухкомнатную квартиру с балконом на однокомнатный курятник гостиничного типа. А впрочем, к моему сегодняшнему рассказу это не имеет никакого отношения.

Повертев записку перед глазами, я разобрал на ней свое имя. “Это еще ничего не значит, мало ли Славок на свете, – мрачно подумал я, вываливаясь из подъезда. Шлепнувшись на лавочку, которая в этот час была пуста, я развернул сложенный вчетверо листок. Буквы рассыпались и прыгали перед глазами. Собрать их в единое целое не представлялось возможным.

Сейчас я знаю этот текст наизусть, а тогда смысл его открыла мне старушка, вышедшая из подъезда. Это была единственная знакомая мне бабулька сочувственно относившаяся ко мне вне зависимости от моего состояния.

“Слава, куда запропастился? Мы все очень ждем тебя. Приходи в пятницу. Саша”, – прочитала она. Среди мужиков не принято говорить об этом, но слезы навернулись у меня на глаза и, смешиваясь с невесть отчего появившимися соплями, закапали на асфальт. Нет, я не жалел себя, напротив, я обзывал себя последними словами. “Ребята помнят, я им нужен, а я… – проносилось в голове между всхлипами. – Они рассчитывают на меня”.

Как возникли, так внезапно и прекратились слезы. Поднявшись со скамейки, я двинулся в сторону станции с твердым намерением добраться до больницы. Обычно десятиминутный путь занял у меня часа полтора. Мне становилось плохо, меня тошнило, и не раз я открывал глаза от колючего прикосновения травы к моим щекам. Наконец станция, электричка, метро. Путь этот я помню довольно слабо, где-то кто-то кормил меня валидолом, ругался, толкался, уступал место.

Окончательно прочухался я через месяц, когда, проснувшись осенним утром, я понял, что жив и светит солнце, и товарищи по палате собираются на ЗИЛ. Я лежал на койке, глядя в потолок и вспоминая свой последний пьяный путь, записку, которая дала мне возможность совершить его. Где бы я сегодня и был бы вообще, если бы не эти несколько строчек, написанных рукой друга, если бы не А.А. и их Программа.

Двенадцатый шаг? До моего дома от Москвы не меньше миллиона шагов. Спасибо, что есть такая Программа и люди, ради которых стоит жить.

Слава, г. Лобня, Московская область.

(“Дюжина”, № 1(5), 1993г.)

Все части книги можно читать по ссылке:

https://aa-online.ru/alkogoliki-o-sebe/