Здравствуйте, меня зовут Никита. СТИХ 9-й

Здравствуйте, меня зовут Никита, я алкоголик.

Я никому ничего не должен. Мне никто ничего не должен. Когда я пил, считая, что мне кто-то что-то должен, или пытался бросить пить, считая, что я кому-то что-то должен, это всегда кончалось самым плачевным образом.

Вид застолья или подвыпившего друга, которому хорошо, уже не вызывает во мне желания присоединиться. Большинство моих друзей любит выпить – некоторым из них это не причиняет вреда, другим лучше было бы остановиться, но не мое дело их учить, когда не спрашивают. Я принимаю их такими, какие они есть. Я надеюсь, что они тоже принимают меня таким, какой я есть, пьяный или трезвый. Иногда, чтобы принять человека, какой он есть, бывает важно и вовремя отвернуться.

Кто-то однажды даже позавидовал мне во время нашей обычной пьянки: “Тебе хорошо, ты завязал”. Он ничего не понял. Так можно было бы сказать безногому: “Тебе хорошо, тебе никуда не надо бежать”. К тому же я и не завязывал. Я никому, в том числе себе, ни в чем не клялся. Такая клятва была бы пустым звуком, поскольку воли сдержать ее у меня все равно нет. Мне не помогли две “эсперали” и три “торпеды”, а клятвы не могли помочь тем более, когда я их еще давал.

Мой опыт в Программе Анонимных Алкоголиков научил меня избегать таких слов, как “должен”, “нельзя”, “обещаю” или “никогда”. “Должен” всегда влечет первым делом “не буду”. Если “нельзя”, то обязательно “хочу”. Это свойство свободы, которая предшествует сознанию и проявляется на досознательном уровне, разуму свобода подчиняется с трудом. На самом деле мне все можно. А раз можно, то, может быть, хочу, а может быть, и не хочу. Если захочу, я сейчас пойду и напьюсь. Сейчас не хочу. И не так не хочу, чтобы это требовало от меня каких-то дополнительных усилий, и не потому, что боюсь заранее известных мне результатов, а просто неохота. Это не самовнушение, которое я тоже проходил, это какое-то другое, не очень понятное мне достижение, которым, я, правда, обязан не себе.

Если смотреть шире, то можно все, что физически можно сделать, никаких “нельзя” я не понимаю ни для себя, ни для других. Если бы Бог имел в виду устроить нравственный мир человека так, чтобы в нем были “нельзя”, Он бы нашел способ сделать это более эффективно, на уровне тех законов, какие существуют в природе: камень падает вниз, деревяшка всплывает вверх, а ходить на голове нельзя, потому что этого нельзя сделать.

Напротив, в том мире свободы, в котором помещается верхняя часть человека, хочет он того или нет, в принципе, все можно. “Все позволено”, что я сам себе разрешу позволить. Но за все надо платить. Буквально за каждый шаг и за каждый вздох свободы. Я знаю, что мне придется ответить за все, что я сделал и чего я не сделал. Я не готов нести слишком большой груз ответственности – прежде всего я слаб. Рамки свободы поставлены не каким-то забором извне, а моими собственными слабыми возможностями изнутри. Грех мне, в общем, не по плечу. Я всего лишь человек, к тому же алкоголик. Куда уж мне творить зло, я лучше постараюсь делать добро.

В соответствии с третьим шагом Программы АА я отказываюсь от своеволия, заведшего меня в тупик, и “препоручаю свою волю и свою жизнь Богу, как я Его понимаю”. Не считая естественного желания грешить, проблема для меня теперь состоит в том, что Божью волю нельзя взять и прочесть в газете. Если бы Бог издавал ее декретом, а сам бы еще стоял рядом, то это был бы в своем роде майор гражданской обороны. Но Бог создал человека свободным, потому что иначе замысел самодостаточного добра не имел бы шансов реализоваться. Выбор между добром и злом, а, следовательно, и зло как таковое – с этой точки зрения осмысленны.

Но добро и зло кажутся не всегда несомненными. Это позволяет мне строить разные умные теории этического релятивизма, относительности добра и зла, оправдывающие мое нормальное желание грешить. Но ведь это лукавство. В действительности я всегда знаю, в тот момент, когда поступаю, где добро, а где зло, где дерьмо, а где чисто. Я знаю это хотя бы по тому привкусу лжи, который всегда имеет грех и который не может заглушить даже водка. В своей жизни я совершил множество не крупных злодейств, а мелких и лживых грешков, но на самом деле я почти никогда не получал от них полноценного удовлетворения. Неуловимый привкус лжи и озноб воровства всегда портили удовольствие.

Я не хочу никого учить, что такое добро и что такое зло. Я бы и не смог этого объяснить, как невозможно словами рассказать вкус соли. Просто я знаю привкус лжи, которым всегда сопровождается прикосновение зла, как знаю сухость или обильную слюну во рту, предшествующие запою. Сделать вид, что я не заметил этого, было бы пустым самообманом, тем более, что отвечать все равно придется.

В этом смысле мне просто повезло, что я алкоголик, и моя расплата не где-то “там”, где еще неизвестно, наступит она или нет, а очень зримо, неотвратимо и как бы “не отходя от кассы”. Трезвость ли научила меня этому, или сама она наступила уже в результате, но я не то чтобы понимаю Божью волю, но как бы чувствую ее осторожной ступней как проход в минном поле. Он достаточно широк, идти по нему легко и безопасно. Но стоит мне заступить за край, а я все время порываюсь это сделать, как там все взорвется. Если вес навалившейся на меня лжи станет чуть больше критической массы, меня затянет в страшную воронку запоя, и это так же верно, как то, что камень падает вниз. Это не возмездие – Бог, как я Его понимаю, чужд мщения – но это моя собственная ответственность за то, что я могу сделать по своей воле. Мне не то, что нельзя грешить, но лучше не стоит этого делать.

В соответствии с правилами, принятыми у Анонимных Алкоголиков, я продолжаю говорить только о своем собственном опыте, не пытаясь его обобщать и никому не навязывая. Возможно, другие люди устроены иначе. Есть такие, которые от природы чужды греха, и в них нет лжи, что бы они ни делали. А я стараюсь сторониться лжи не из добродетели, которая мне никогда не была особенно свойственна. Мне лучше избегать ее потому, что так же, как пьянство алкоголика всегда влечет необходимость лжи, так же и ложь влечет необходимость пить. Для меня, алкоголика, быть трезвым и не лгать – в известном смысле одно и то же.

Благодарю вас за то, что вы меня выслушали.

P.S. Вопрос, который беспокоит меня в настоящее время, на самом деле состоит в том, что “мысль изреченная есть ложь”. Публично делясь своим опытом в надежде, что он кому-то может оказаться полезен или просто интересен, я говорю, быть может, с пустотой, мои слова никак не отражаются от пустоты, и я сам перестаю понимать их значение. Может быть, то, что я делаю сейчас в газете, и есть самое подлое лукавство. В моем положении роптать нелепо, но мне тяжело быть искренним, не зная, слышит ли меня хоть одна живая душа. Поэтому, возможно, в ближайшее время мне следует остановиться. В конце концов, я никому ничего не должен. Но пока я трезв и продолжаю то, что мне кажется правильным.