Проблема честности (август 1961 г.) 1

Проблема честности затрагивает практически каждую сторону нашей жизни. К примеру, существует такой распространенный и удивительный феномен как самообман. Имеют место и довольно жестокие виды безрассудной правдивости, которым так часто недостает благоразумия и любви. Кроме того, есть еще бесчисленные жизненные ситуации, в которых помогает только абсолютная честность – как бы нас ни искушали страх и гордость, ведущие к полуправде и непозволительному запирательству.

Давайте для начала посмотрим, как влияет на нашу честность самообман.

Я хорошо помню, какое утешение находил в преувеличенной убежденности в собственной честности. Моя родня в  Новой Англии как следует приучила меня к мысли, что любые деловые обязательства и контракты – это святое. Они твердили: «Мужчина – хозяин своего слова». Я восхищался историей о Линкольне, повествующей о том, как Честный Эйб однажды прошел шесть миль, чтобы вернуть какой-то бедной женщине шесть лишних пенсов, которые по ошибке взял с нее в своей бакалейной лавке. После такой тщательной обработки честность в бизнесе всегда давалась мне легко, и я проявлял ее неизменно. Даже на Уолл-стрит, где я обосновался много лет спустя, я ни разу никого не обманул.

Однако эта малая часть легко обретенной добродетели порочила и некоторые мои любопытные недостатки. Я до смешного гордился своими деловыми принципами и потому не упускал случая вставить презрительное замечание о тех коллегах по Уолл-стрит, которые были склонны обманывать клиентов.

Одно уже это было проявлением высокомерия, но последующий самообман оказался еще более страшной вещью. Моя столь высоко ценимая честность в бизнесе в скором времени превратилась в удобную маску, под которой я мог прятать множество серьезных пороков, осаждавших другие стороны моей жизни. Поскольку я был уверен в наличии у себя этого одного хорошего качества, легко было заключить, что мне присущи и все остальные. Многие годы это мешало мне взглянуть на самого себя пристальнее. Вот самый обычный пример той потрясающей способности к самообману, которую временами демонстрируем почти все мы. Кроме того, склонность обманывать других,  практически всегда уходит корнями в самообман.

В качестве дальнейших иллюстраций мне в голову приходят два крайних случая. Один показывает самообман в очень явной форме – то есть, явной для всех, кроме самой его жертвы. Другой же представляет собой более изощренный вид самообмана, от которого никто из людей не может быть абсолютно свободным.

Один из моих хороших друзей когда-то был взломщиком сейфов. Он поведал мне такую разоблачительную историю: «Знаешь, Билл, раньше я считал себя своего рода революционером-одиночкой, восставшим против общества. Я видел, как по всему миру «неимущие» отбирают у «имущих». И это казалось мне вполне обоснованным. В конце концов, эти чертовы «имущие» просто не желали делиться своим богатством. Революции, которые отнимали его у них, чаще всего встречали широкое одобрение. Что до ребят вроде меня, которые тоже могли заставить «имущих» делиться, то мы таких оваций не вызывали. Через какое-то время я сообразил: просто никто не любит грабителей. Революции – да, а вот грабителей – нет. Как бы то ни было, в своем занятии я не видел ничего дурного – кроме возможности быть пойманным. Даже после долгих лет в тюрьме я не изменил своего мнения. И только когда в моей жизни появилось АА, до меня медленно стало доходить: есть революции хорошие, а есть – плохие. Мало-помалу я осознавал, насколько дурачил самого себя. И понял, что был просто сумасшедшим. Никак иначе я не могу объяснить, как мог быть таким тупым».

Теперь расскажу о другом своем приятеле по АА, человеке добром и мягком. Недавно он вступил в один крупный религиозный орден, члены которого ежедневно проводят много часов  в размышлениях. Таким образом, у моего друга куча времени для самоанализа. И чем больше он ему предается, тем больше обнаруживает бессознательного самообмана. При этом его все больше изумляет тот сложный хитроумный механики, который служил ему для самооправданий. Он уже пришел к заключению, что надменная добродетельность «хороших людей» зачастую может быть столь же разрушительна, как и бросающиеся в глаза грехи тех, кто якобы не настолько хороши. Каждый день он заглядывает внутрь самого себя, а днем обращает взор наверх, к Богу, чтобы лучше постичь, на какой ступеньке находится в вопросах честности. И из каждого такого размышления неизменно выносит твердую уверенность в одном: ему все еще предстоит долгий путь. Одно уже то, как и когда мы говорим правду – или же храним молчание – часто показывает разницу между истинной честностью и ее полным отсутствием. Девятый Шаг программы АА настойчиво предостерегает нас от злоупотребления правдой: «Лично возмещали причиненный этим людям ущерб, где  только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо другому». Поскольку этот ценный принцип указывает на тот факт, что правду можно использовать как во благо, так и во вред, он, несомненно, имеет широкое применение в вопросах развития честности.

К примеру, в АА мы много говорим друг о друге. Если при этом у нас исключительно благие намерения, то тут нет ничего плохого. Но вредящие сплетни – совсем другое дело. Конечно, подобные пересуды могут иметь под собой фактические основания. Но такое злоупотребление фактами невозможно повернуть так, чтобы оно напоминало честность. Никак нельзя утверждать, что эта своего рода внешняя честность может принести пользу хоть кому-нибудь.

Поэтому необходимость самоанализа остается для нас очень, актуальной. Посплетничав, мы вполне можем спросить себя: «Почему мы сказали то, что сказали? Потому что просто старались быть полезными и передать информацию? A не хотели ли мы испытать чувство собственного превосходства, говоря о грехах другого? А может, нашей истинной целым было навредить ему из страха или неприязни?» Это было бы честной попыткой разобраться в самих себе, а не в другом человеке. Здесь видна разница между применением правды и пользой и злоупотреблением ею. Именно так мы и начинаем вновь обретать некогда утраченную честность.

Впрочем, иногда наши подлинные мотивы установить не так просто. Бывает, нам кажется, что мы должны раскрывать особо опасные факты, чтобы пресечь бесчинства неких злодеев. И тогда нашим боевым кличем становится: «Все ради блага АА!» – или чего угодно еще. Вооруженные этим оправданием, зачастую ложным, мы бросаемся в атаку, преисполненные чувства собственной правоты. Да, возможно, действительно необходимо исправить некое угрожающее положение. Да, возможно, нам приходится воспользоваться некоторыми неприятными фактами. Однако настоящая проверка заключается в том, как мы управляем собой. Мы должны всегда быть твердо уверены, что не обвиняем других в том, в чем сами грешны. Поэтому целесообразно задавать себе такие вопросы: «Действительно ли мы понимаем людей, имеющих отношение к этой ситуации? Уверены ли мы, что знаем все факты? В самом ли деле необходимы какие-то наши действия или критика? Точно ли мы не боимся и не злимся?». Только такой тщательный анализ может дать нам уверенность, что мы будем действовать осторожно с проницательностью и с любовью, которые всегда необходимы для сохранения нашей собственной честности.

Есть и еще одна сторона проблемы. Очень даже возможно, что мы воспользуемся предполагаемой нечестностью других как исключительно благовидным предлогом для того, чтобы не выполнять наши собственные обязательства. У меня самого был такой период. Некоторые мои друзья, довольно таки предубежденно настроенные, призывали меня никогда не возвращаться на Уолл-Стрит. Они были уверены, что царящие там неистовый материализм и двурушничество наверняка остановят мой духовный рост. Это звучало так возвышенно, что я по-прежнему избегал заниматься единственным делом, которым умел.

Наконец, когда моя семья осталась без средств к существованию, я осознал тот факт, что просто был неспособен мужественно встретить перспективу своего возвращения к работе. Итак, я все-таки вернулся на Уолл-Стрит и ни разу не пожалел об этом. Мне необходимо было заново открыть для себя, что в финансовом мире Нью-Йорка много прекрасных люлей. Кроме того, мне нужен был опыт сохранения трезвости в том самом окружении, где меня сразил алкоголь. И я действительно получил все это благо, и даже гораздо больше.

На самом деле прямым результатом моего неохотно принятого решения вернуться в бизнес стало одно событие колоссального значения. Именно в ходе деловой поездки в Акрон, штат Огайо, в 1935 году я и познакомился с Доктором Бобом – будущим со-основателем АА. Так что само рождение АА, на деле, было обусловлено тем фактом, что я старался выполнять свои обязанности добытчика.